– Да, но вы говорили, что вам не нужны никакие документы… у нас была устная договоренность… о, вы этого не помните… как удобно…

Ожидание становилось все более неловким, а дискуссия все более жаркой. Троица невольно попятилась от Аткинса подальше. Виды, открывавшиеся из окна, притягивали к себе, и дамы подошли к стеклянной стене. Увиденное их не разочаровало. Фонари рассеивали мягкий оранжевый свет в темноте, освещая пешеходную дорожку вдоль мягких изгибов реки. Множество небольших лодочек покачивалось на ее водах, которые тихо неслись мимо каменных стен колокольни Крайсчерческого монастыря, которая великолепно освещалась прожекторами.

– Не смотрите на то, что не можете себе позволить, – прозвучал голос у них за спинами. Все трое повернулись и увидели, что Дин Аткинс закончил разговор и самодовольно им улыбается. Он произнес это в шутку, но ему не удалось скрыть снисходительные нотки в голосе. – Простите. Заключаю сделки с зарубежными партнерами. Покупаю и продаю валюту. Нужно было поймать человечка в Куала-Лумпур, пока их офис не закрылся на ночь. Банда жуликов, говорят, что перевод не прошел. Думают, что я вчера родился.

Фиона не собиралась оставлять его снисходительное замечание без внимания.

– Откуда вы знаете, что мы не можем себе это позволить?

– Я разбираюсь в людях, а вы из благотворительной организации, так ведь?

Они не звонили ему перед своим приходом и ничего не говорили о цели своего визита. Неужели все так очевидно?

Дин Аткинс улыбнулся.

– Простите, но никто из работающих в сфере благотворительности, кого я знаю, не купается в деньгах. Я не хотел показаться грубым. Я хотел сказать, что я такой же, как вы.

Фиона очень сомневалась, что он такой же, как они. У него имелись все символы успеха, и он не боялся их демонстрировать. Большой, вульгарный дом, жена-трофей и, вероятно, еще и специальный ящичек в шкафу, где хранятся дорогие часы, которые сами заводятся, когда их не носят. Если б у Фионы были деньги, она бы так не жила.

– Вначале я перебивался разными подработками. Перебивал одно, перебрасывал другое, – он расхохотался от собственного выбора слов. – Но если серьезно, я начинал с транспортных услуг. Покупал и продавал подержанные грузовики. Вот так и нажил первое состояние. Знаете, как говорят? Где грязь, там и деньги. Или можно сказать: где грузовики, там и деньги. – Он снова захохотал. – Всем же нужно что-то перевозить, правильно? Подождите секундочку, я сейчас вернусь с пакетом для вас. Куда же я его дел? – Он вошел в кладовку, но тут же вернулся. – Нет, там нет. – Дин пересек кухню, заглянул в еще одну комнату, в которой дамы заметили бильярдный стол. – Нет, и здесь нет.

Подруги обменялись удивленными взглядами. Зачем, по его мнению, они сюда пришли?

– Дорогая, где пакет с пожертвованиями? – очень громко заорал он.

Из комнаты, показавшейся им уютной, послышался крик миссис Аткинс:

– В кладовке!

– Я там уже смотрел.

– Посмотри еще раз.

До того как Фиона или ее подруги смогли возразить, что они пришли не за пожертвованиями, Дин Аткинс проскользнул в кладовку и вернулся с набитым белым пластиковым пакетом.

– Все время там стоял. Я слепой как крот.

Он протянул им пакет, на котором четко виднелся логотип «Кошачьего альянса».

– Здесь есть неплохие вещи. Сможете выручить приличные деньги за мой старый фрак и брюки. Они, на минуточку, из «Дживс энд Хоукс»[41]. Конечно, на меня они больше не лезут. – Дин похлопал себя по животу свободной рукой.

– Простите, мистер Аткинс, но мы пришли не за пожертвованиями. – «И в особенности не за пожертвованиями, предназначенными для «Кошачьего альянса», – хотелось добавить Фионе, но она прикусила язык.

– Но мы действительно из благотворительного магазина, – вставила Сью.

– Э-э, – только и смог выдать Дин Аткинс.

Фиона просветила его.

– Мы из благотворительного магазина «Собачкам нужен уютный дом», а в свободное время расследуем преступления. Сейчас мы занимаемся делом Сильвии Стедман. Той женщины, которую убили во время выставки собак.

Когда все встало на свои места, его лицо расслабилось.

– Ну вы пришли по адресу. Потому что ее убил я.

Глава 21

Дин Аткинс решительно смотрел на них, вообще не мигая. Абсолютно невозмутимое лицо. Лицо хладнокровного убийцы.

Он признался в убийстве, заявив об этом прямо без всякого лукавства. Шок от его внезапного признания застиг Фиону врасплох, как и ее коллег, которые ошарашенно стояли рядом несколько мгновений. Дин Аткинс сделал признание в присутствии своих детей, которые продолжали щелкать контроллерами. Фиона не упустила из внимания этот момент. Или он был самым худшим психопатом и бессердечным убийцей, и его детям угрожала серьезная опасность, или он их разыгрывал.

Последнее стало очевидным, когда Дин Аткинс расплылся в широчайшей улыбке, а потом дико захохотал.

– Вы бы видели свои лица! Какая картина! Мне следовало пойти в актеры.

Фиона не видела ничего смешного в шутке про убийство человека.

– Значит, вы не убивали Сильвию Стедман?

– Нет! Конечно, нет.

– Э-э, может нам не стоит вести этот разговор в присутствии ваших детей? – подала голос Дэйзи.

– Папа всегда подшучивает над нами. Мы к этому привыкли, – вставил один из мальчиков, не поворачивая головы.

– Это чтобы вы не теряли бдительность, – крикнул им отец.

– Мы из-за папы опоздали на выставку собак, – сообщил второй ребенок с детской прямолинейностью. – Проворачивал свои сомнительные сделки.

Если Дин и смутился, то не показал этого. По мнению Фионы, его ничто не могло смутить.

– Так, давайте-ка уединимся.

Он повел дам в комнату с бильярдным столом. К счастью, на стенах не было картины с играющими в бильярд собаками. По крайней мере, хоть какой-то вкус у него был, пусть и в малом количестве.

Комната представляла собой типичную мужскую берлогу. У одной стены мелькали три включенных игровых автомата: «Пакмен», «Фроггер» и «Космические захватчики», рядом стоял стол для игры в покер, обтянутый зеленым сукном, и картонный Дэвид Бекхэм в полный рост. На дальней стене над всем доминировал гигантский плоский телевизор, еще большего размера, чем в кухне. Конечно, этого следовало ожидать.

Дин Аткинс устроился за барной стойкой, перед которой стояли вращающиеся табуреты, обтянутые кожей. Он жестом предложил дамам присаживаться и налил себе виски.

– Хотите?

Подруги отказались.

Фиона решила сразу приступить к делу.

– На всякий случай уточним: вы не убийца, и ваше признание было сделано, чтобы произвести на нас комический эффект?

– Ну оно меня посмешило. – Аткинс сделал глоток виски, поморщился, затем добавил побольше содовой. – Но да, то