– Друзья, это Сэм, а это – Далила. Самсон и Далила в реальной жизни! Мы наконец-то их отыскали!

И все, подобно огромной компании злокачественных опухолей, каковыми они и являются, принялись аплодировать, а двое хлюпиков-тинейджеров с библейскими именами стояли ссутулившись и смутившись: он – в узеньких джинсах и с цепочкой для бумажника, она – в худи с растянутыми рукавами и в разрисованных замазкой «мартинсах». Лайнус встал позади них и положил по руке им на спины, как будто они его марионетки.

В жизни не видела менее библейской картины.

Лайнус отвел парочку в кабинет к Рону – пить кофе и есть капкейки за счет «их новых друзей из „Газетт“». Угадайте, кому пришлось бегать в кафе за капкейками? Угадайте, кто понятия не имел, для кого они? И угадайте, кого не пустили в кабинет Рона присоединиться к остальным?

Я сидела и клокотала от злости у себя за столом, не сводя глаз с двери Рона, пока ко мне не приковылял Джефф с результатами турнира по дартс, которые мне нужно было набрать на компьютере, и вот тут-то я встала со стула и пошла.

И просто шла все дальше и дальше.

Погода была хорошая, но, даже если бы не это, я бы не стала возвращаться за пальто. В конце концов я дошла до парка, села на скамейку в его тихой части, под деревьями, и заплакала. Пожалела, что со мной нет Дзынь: обычно в такие моменты, когда всего как-то уже чересчур, она лижет мне лицо, но они с миссис Уиттэкер ушли до вечера. В парке было безлюдно, так что никто меня не видел и не слышал. А я, впрочем, давно к этому привыкла. Никто, сука, не видит и не слышит.

Я не могла припомнить, когда в последний раз как следует плакала, осмысленно и со слезами. Звуки, которые я при этом производила, выходили приглушенные и скрипучие; чистая ярость под управлением соплей. Ракеты у меня в голове были нацелены на такое количество разнообразных целей, что они уже все перемешались. Работа, Крейг, ЛОКНО с их вечными постами в фейсбуке о том, как очаровательны их жизни. Сэм с Далилой. Потрясающая жизнь Серен в Америке. Мама с папой. Дерек Скадд.

Я хотела убить весь мир. Всё, что существовало в реальности, было плохо. И не было в реальности ничего такого, ради чего стоило жить. Все без исключения должны были просто взять и умереть.

Возможно, Бог, или кто там сидит наверху на облаках, пытается мне об этом сказать еще с Прайори-Гарденз: что в моей жизни никогда не произойдет ничего хорошего. Правда, кое-что хорошее уже случалось. Летние каникулы, которые я проводила у бабули и дедушки. Школа после того, как ушла Джулия. Крейг, когда мы только начали встречаться. Даже «Газетт», когда меня назначили ассистентом редакции и Лайнус Сиксгилл еще не появился.

Когда я, вытирая глаза, вернулась в офис, никто и не заметил. Никто даже не СПРОСИЛ, где я была. Конечно, истерики – это здорово, но какой в них прок, если ни одна скотина их не видит?

Эй Джей сегодня пятнадцать минут разговаривал с Ланой. Сидел на краю ее стола и выпил там весь свой кофе.

Я подумала о наборе ножей «Сабатье». Вообразила себе тугую жилистую шею Эй Джея под этим прекрасным тесаком. Знал бы он, на что я способна. Знали бы все они, что может натворить безобидный душистый горошек.

Суббота, 9 мая

1. Люди, которые публикуют бессмысленные посты на своих страничках в соцсетях, например: «Съела тостик», или «Почему у меня все утро вертится в голове тема из “Поймай удачу”?», или «Настроение такое, что жить не хочется». Это тебе жить не хочется?! Ты попробуй почитай собственные посты. Да ты даже монаха, который уже и так себя поджег, заставишь сбегать за дополнительными дровишками!

2. Люди, которые орут друг другу через улицу, как торговки на базаре.

3. Стремный Эд Ширан: сегодня утром он болтался у автобусной остановки с расстегнутой ширинкой и пел «Детка, ты петарда» [57]. Фальшиво.

Сегодня утром Крейг пошел выносить мусор и оставил свой телефон без присмотра. В фотографиях обнаружилась новая фотка – селфи. Они с Ланой в постели. В моей постели. Он уткнулся в нее носом. Она хихикает. Щеки сияют после того, что сейчас произошло. Я послала фотографию себе на телефон. Вернулось то чувство, будто что-то грызет тебя изнутри.

В общем, я приняла решение, и, к счастью, вселенная, похоже, меня поддерживает. Он сегодня на Уэмбли – смотрит, как «Атлетико Кто-то Там» играет против «Интер Кого-то» (я почти не слушала, выцепила только слова «зависну у Найджа» и воздала хвалу небесам за то, что сегодня не придется с трепетом ждать окончания его любимой передачи «Матч Дня», после которой начнется очередной изнурительный сеанс по производству ребенка. К тому же сосед мамы и папы Генри Криппс на выходные уехал в Корнуолл вместе с «Анной из клуба по бриджу», которая «просто друг, ничего больше».

Так что сегодня я убью Джулию.

Я пока не собиралась это делать, но неделя выдалась такая, что, извините, я должна уже хоть чем-то себя порадовать, а хлопья «Кранчи нат» в меня больше не влезают. Надоело без конца туда ездить, кормить ее и угрожать, чтобы сидела тихонько. Правда, туфта про «подружку, которая следит за твоими детьми» до сих пор нормально работала, но мне просто уже хочется от нее избавиться. К тому же руки чешутся поскорее испытать в деле новые ножи. Ножи уже сами дрожат от предвкушения, я это чувствую. Сейчас заброшу Дзынь к клептоманке Уиттэкер, надолго не прощаюсь…

ДИНЬ-ДОН, ВЕДЬМА УМЕРЛА

Сейчас ровно 23:17, и я только что вернулась. Смешной получился день. Почти как в старые времена. Только на сей раз угрозы и беспричинное насилие исходили от меня, а она сидела, тряслась и все это терпела.

Когда я только пришла, то увидела, что она опять пыталась перегрызть свои оковы. Ну, поплатилась за это еще одним пальцем. Кстати, ножички мои новые – это просто конфетка, золото и голубая мечта. Беспощадно качественные. Безжалостно острые. Они, в общем-то, и без меня бы управились.

Швырнула ей горстку «Смартис» – только голубого цвета, все, что осталось от моей рождественской подарочной коробки. Она стала ползать на четвереньках по ковру и пожирать их не жуя.

– Ты мне надоела, – сказала я. – Сегодня поедешь.

– Домой? Правда? – разрыдалась она.

Надо же, она мне поверила. Да еще и принялась благодарить. Лично я не стала бы благодарить того, кто держал меня взаперти в дальней комнате больше трех месяцев и отрезал мне три пальца из десяти.

– Вставай. Уже достаточно темно. Отвезу тебя.

Я сказала, что мы возьмем в гараже машину Генри. Повела ее вниз по лестнице и через боковую дверь в гараж, руки-ноги у нее оставались связанными. Включила свет.

– Честное слово, я не пойду в полицию, – приговаривала она. – Вот увидишь. Я что-нибудь придумаю. Я тебя защищу. Ты отзовешь свою подругу? Ту, которая следила за моими детьми?

– Никто не следил за твоими детьми. Я тебе