— Верн, не теряй нас — мы прогуляемся…

— Чтобы в час были дома! — грозно сказал Верн. — И возьмите мой магомобиль — быстрее будет.

Вэл обернулся в дверях:

— Пожалуй, мы пройдемся пешком — больше времени займет!

Верн взмолился:

— Дружок! Не веди себя как ребенок — простынете же! И опоздаете!

— В этом и весь расчет! — Вэл пропустил в дверях спешащую покинуть столовую Аликс. За себя он не боялся — привык спорить с Верном. Тот лишь вздохнул, откидываясь на спинку стула и расстегивая сюртук:

— Знаешь, дружок, у меня и планов на детей пока никаких нет, а, гляжу на тебя, и уже не хочется!

В коридоре Аликс тихо спросила:

— Он будет сильно злиться?

— Нет, — отмахнулся Вэл. — Чуть подуется и смирится. И снова захочет детей, и снова пригласит модисток, портных и еще кого пострашнее — этот может.

— Кого, например? — с опаской уточнила Аликс.

— Свою бабушку… Вот там наш побег бы пресекли еще на этапе: «Погода на окном хорошая!»

Погода хорошей не была — дул постоянный, противный ветер, снег сменялся дождем, но зато Примроуз-сквер была почти пуста. Почти, потому что редкие прохожие все же случались, и Вэл привычно приподнимал в приветствии кончик шляпы. Он старательно пытался не замечать ответных недоуменных или злых взглядов, не слышать громкий шепот за спиной, не видеть, как спешно прохожие переходили на другую сторону дороги, стоило им заметить его. Примроуз-сквер способна простить все — и кражи, и соблазнение горничных, и прижитых на стороне детей, и убийства, если они остаются за дверями дома. Примроуз-сквер не прощала одного — когда все это выносится на улицу, когда это становится известно всем, а все — это остальной мир за пределами Примроуз-сквер. И сейчас Примроуз-сквер и его обитатели старательно отмежевывались от оступившегося Шейла.

Рука Аликс на его локте стала совсем невесомой — кажется, Вэл умудрился испортить ей прогулку. До этого мало кто связывал Аликс с его именем, теперь об этом узнают все.

— Прости…

Он чуть ускорился — ему было важно дойти до дома Спенсеров. Только потом они свернут на боковую улицу и прогуляются до площади Согласия по идущей рядом с Примроуз-сквер Роуз-стрит.

«Хотя бы для того, чтобы не видеть свой бывший дом!» — мрачно подумал Вэл. Сейчас ему хватит встречи с домом Спенсеров. Встречу со своим домом он может и не перенести.

Аликс храбро улыбнулась:

— Ничего, мы это переживем. Это…

Вэл оборвал её:

— Я это заслужил, а вот ты нет.

Аликс предпочла промолчать — врать она не хотела, а говорить правду сейчас было для Вэла больно.

У дома судьи Глейзера Вэл попросил Аликс подождать его — сам он зашел на боковую дорожку у пустого сейчас особняка Спенсеров — лара Оливия, видимо, уехала в поместье, подальше от гудящей от слухов и пересудов Примроуз-сквер. Тут любили покопаться в ещё свежих ранах, называя это утешительными визитами.

Вэл встал у кустов, отделявших дорожку от Примроуз-сквер. Сейчас у него не было магии, чтобы найти следы слива, если они, конечно, сохранились спустя три недели, и если слив вообще был — Вуд не блистал умственными способностями. Он мог все понять не так… Вэл закрыл глаза, вспоминая… Удар, собственное хриплое дыхание… Кулак Алана влетает ему под подбородок. Боль. Он бьет в ответ, и Алан сипит: «Сволочь, какая же Сесиль сволочь… И ты тоже!»… Вэл пропускает удар, пьяно не понимая, почему его прекрасная Сесиль сволочь… Алан бьет под дых, и Вэл чувствует спиной холод каменной кладки — его отбросило ударом на забор. Он сполз на дорожку, чувствуя спиной каждый выступающий камень, а Алан, шатаясь и ругаясь, пошел прочь.

Валентайн открыл глаза — забор дома Глейзеров был из кирпича. И Вэл не помнил, чтобы продирался через кусты. Это было не тут.

Он дрался с Аланом не тут. Оставался главный вопрос — мог ли он потащиться за Аланом снова? Мог? Или не мог?

На Примроуз-сквер раздались тяжелые приближающиеся шаги, и Вэл продрался через кусты к Аликс, предложил ей руку и повел в сторону Роуз-стрит подальше от внимательно рассматривающего их в спину констебля.

Аликс отбросила в сторону прилипший желтый листик с рукава пальто Вэла. Шейл вздохнул — он точно не продирался тогда через кусты, а ведь должен был. Отчаянно хотелось верить, что это значило одно — он невиновен, но… Потерянную запонку со счетов не спишешь. Эта пара запонок досталась ему от отца, она была семейной реликвией — ей было больше трехсот лет. Одна глупая драка, и честь одиннадцати поколений герцогов Редфилдс была перечеркнута.

Аликс подняла глаза на Вэла:

— Хочешь об этом поговорить?

Он отрицательно качнул головой:

— Об этом точно нет.

— Может... — все же продолжила Аликс. — Поговорим о чем-то другом? Я понимаю, нас ждут года разговоров на Ледяных островах, но, может, стоит уже начать сейчас?

Вэл удивленно посмотрел на неё:

— И… Что тебя интересует?

— Не знаю. Из безопасных тем мне ничего не приходит в голову, — честно сказала она. — Может, что-то интересует тебя?

— О, — он улыбнулся, заставляя себя вспоминать, что это он напросился на прогулку и испортил настроение Аликс. — Меня многое интересует в тебе, но ты имеешь полное право задавать вопросы.

Она качнула головой:

— Не хочу портить тебе прогулку.

— Спасибо.

Она передернула плечами:

— Даже не знаю, что сказать. Лучше задавай свои вопросы…

Вэл серьезно посмотрел на неё:

— Будет не слишком нагло спрашивать тебя о том, что ты хотела от жизни до того, как на тебя свалился я? Что-то же ты хотела. Что-то представляла. Дом, семья, дети?

Она рассмеялась и честно сказала:

— Я выведена в свет два сезона назад. И жениха так и не нашла.

— Гм, — напомнил о себе Вэл.

— Да, не считая тебя. Я была обречена... Я думала, что, может, стоит пойти в гувернантки? Или попытать счастья на другой какой-нибудь работе.

— Работе? Все мечты — о работе? Это странно для семнадцатилетней девушки.

— Восемнадцатилетней, — поправила его Аликс. — Мне почти девятнадцать — через месяц будет. Меня вывели в свет позже на год, в пятнадцать я была еще совсем гадким утенком.

Вэл тактично сменил тему — Аликс и сейчас не блистала красотой:

— Что-то же кроме работы тебя интересовало?

— Курсы. — внезапно даже для себя призналась Аликс. — Я всегда хотела пойти на курсы....

— И что же тебе мешало? Дай догадаюсь — отец был против?

— Мать. Она не могла представить, что целых четыре часа в день придется обходиться дома без одной из трех горничных. Это же невозможно!.. А нанимать для