Для таких людей рождение не прекращается с моментом обрезания пуповины. Мысленно они не могут ее разорвать, а потому полубезумны, продолжая больше всего на свете дорожить своей связью с родителями, расой, государством, богами. Сами они никогда не смогут освободиться от этой зависимости, а значит, не смогут и стать полностью рожденными.

Прочитав эту статью, Андрей безоговорочно отнес себя именно к последнему, страшащемуся неизбежных перемен типу. Действительно, лишившись привычной опеки, он поневоле чувствовал себя потерянным и стремился обрести в жизни устойчивую уверенность.

Даже звоня девушкам и приглашая их на свидание, Андрей никогда не произносил ничего определенного, говоря нечто вроде: «Ну, сходим куда-нибудь». И не потому ли его так тянуло к Еве, что она была уверена в себе и при встречах брала инициативу на себя, заявляя: «Сегодня мы пойдем туда-то и туда-то». И он охотно подчинялся ее воле, как в свое время подчинялся желаниям своей матери и сестры.

А вот с Анжелой все было иначе — в ней чувствовалась какая-то странная застенчивость, какое-то ожидание решительных действий со стороны кавалера и при этом не менее решительная готовность к моментальному отпору. Размышляя над этим и продумывая свою любовную стратегию, Андрей собирался на очередное свидание, когда в прихожей зазвонил телефон. Решив, что это звонит она, он поднял трубку и весело произнес «Алло».

— Добрый день. С вами говорит следователь Прижогин.

— Здравствуйте, — упавшим тоном отвечал Андрей. — Я вас слушаю.

— Нам необходимо встретиться и поговорить. В вашем деле открылись новые обстоятельства, поэтому я жду вас завтра у себя.

— Какие обстоятельства? — «И почему он назвал это «моим делом»?»

— В десять часов утра я жду вас в своем кабинете. До свидания, — и, прежде чем Андрей успел что-либо ответить, в трубке раздались короткие гудки.

«Черт! Испортил настроение перед свиданием, скотина? Чего ему еще от меня надо? Неужели он что-то заподозрил?»

— Ты чего такой мрачный? — озабоченно поинтересовалась Анжела, когда они, поздоровавшись, уже шли по дорожке, направляясь в Серебряный бор. — Что-нибудь случилось?

— Да нет, — рассеянно отвечал он, глядя себе под ноги. — Просто мне позвонил следователь и пригласил на завтра для какого-то разговора…

— Ну и что?

— Да ничего, ей-богу, ничего. Ты, кстати, сегодня чудесно выглядишь, — он поднял на нее глаза и вымученно улыбнулся. — Этот тонкий розовый румянец тебе очень к лицу.

— Спасибо. А что у тебя в пакете?

— О, — и Андрей слегка приободрился. Ведь он взял этот пакет именно для того, чтобы хоть чем-то удивить Анжелу да и создать некоторую мистико-романтическую ауру. Большинство женщин обожают именно это сочетание — мистики и романтики, — недаром же фильмы ужасов делают такими красивыми. — Вот, посмотри, — и он протянул ей пакет.

Анжела проворно раскрыла его и охнула.

— Череп? Откуда ты его взял?

— О, это целая история, — Андрей воодушевился и начал рассказывать, а история состояла в следующем.

Однажды Елена Борисовна прогуливалась со своей знаменитой собакой неподалеку от того самого, рокового котлована. Ее ретривер спрыгнул вниз, взрыл лапами землю и откопал какой-то круглый предмет. Схватив его в зубы, он принес хозяйке. Это был темный, забитый землей и травой человеческий череп. Елена Борисовна не побрезговала, принесла его домой и почистила, а на следующий день подарила Федору, сопроводив знаменитыми пушкинскими строками:

Предмет, философам любезный,

Предмет приятный и полезный

Для глаз и сердца, слова нет…

— Но я же не философ, — поморщился тот, нехотя беря в руки странный подарок. Сначала он поставил его на книжную полку рядом с Достоевским. Однако спал он в ту ночь беспокойно, а днем старался не смотреть в сторону черепа, чтобы случайно не столкнуться со взглядом пустых глазниц. Череп, судя по размерам и зубам верхней челюсти, принадлежал молодой, и не исключено, что симпатичной женщине. Пару дней Родионов честно пытался свыкнуться с ее соседством, но потом не выдержал и подарил Виктору. Но этому подарку тут же воспротивилась Динара, усмотрев в этом некрофильстве какой-то зловещий намек. «Немедленно выкинь эту гадость!» — приказала она, и тогда Виктор отнес череп Андрею.

Сначала тот старался не прикасаться к нему руками и чем-нибудь закрывал на ночь. Вскоре, однако, Андрей настолько свыкся с обществом черепа, что начал с гордостью демонстрировать его своим медсестрам. Впрочем, как выяснилось из фильма «Леди Каролина Лэм», это было неоригинально — лорд Байрон поступал точно так же… «Воистину, какой бы поступок или идею мы не посчитали своими, всегда найдется какой-нибудь классик, который самым свинским образом подставит нашему самолюбию свою бронзовую ножку», — подумал по этому поводу Андрей.

— Но ты же знаешь, — продолжал он свой рассказ, — с тех пор меня живо заинтересовала судьба собственного черепа. Буду ли я стоять на книжной полке в хорошей компании со знаменитыми авторами и наблюдать пустыми глазницами за тем, как чей-нибудь юный отпрыск, никогда в жизни не открывавший моих великих соседей, стягивает колготки с какой-нибудь хорошенькой девчонки?

«Чем я сам занимался при жизни», — добавил он про себя.

— …Или пьяный графоман вроде Фрэда будет тыкать в меня окурками, демонстрируя смелость духа?

— Ну и к каким же выводам ты пришел? — настороженно поинтересовалась Анжела.

— К печальным, — вздохнул Андрей. — Ведь все будет зависеть от того, сумею ли я заранее обеспечить своему будущему праху почтение потомков. Точнее говоря, не столько самому праху, сколько месту его захоронения. Но для этого нужно иметь какие-то таланты, а у меня, увы, их нет. Это великим людям хорошо — им даже не нужно могил. Они живут в своих книгах, в сознании своих читателей и будут жить вечно. Знаешь, например, что произошло с могилой Боккаччо?

— Нет, не знаю.

— Он умер 21 декабря 1375 года в своем родном городке Чертальдо и был похоронен в церкви святого Иакова. Могила была покрыта мраморной плитой, на которой высечено его изображение и сочиненная им самим эпитафия. В 1503 году подеста города приказал воздвигнуть там бюст, причем мраморный Боккаччо прижимал к груди мраморную книгу, на которой было начертано — «Декамерон». Однако ничего этого до наших дней не дошло, поскольку в