– То есть сегодня разговаривали громко?

– И даже очень.

– Второй был мужчина или женщина?

– Мужчина. Это точно, но кто такой, извините, не подскажу.

– При вас к Горину никто не приходил?

– Нет. Я был у него всего три раза и то по делу.

– Насчет спины, я помню.

– Ты знала, что они соседи? – негромко спросил Глеб.

– Настя не знала. Мы не виделись почти год, а я переехал сюда только пять месяцев назад, – заторопился Ткач.

Николай Иванович закашлялся, быстро достал из другого кармана баллончик, несколько раз прыснул себе в горло и, отдышавшись, с охотой стал рассказывать:

– Мы с Настиными родителями одноклассники. Так сказать, смогли пронести школьную дружбу сквозь года. Настенька, прости. Я и не знал, что вы с Гориным коллеги. Он о работе никогда не говорил. Слышал, что он в гинекологии работает, поэтому относился к его нежеланию развивать эту тему с пониманием. Эти женские дела нас, мужчин, касаться не должны.

Он хотел добавить что-то еще, но тут в коридоре послышался шум, и в незапертую дверь вошли люди. Один из них держал чемоданчик.

– Начинайте, – скомандовал Галимов. И повернулся к Старостину – Отвези Анастасию Романовну домой. А вы, Николай Иванович, нам еще понадобитесь.

Настя не возражала. Глеб подал ей сумку и вышел первым.

– Я на машине, – предупредила она, спускаясь следом.

– На ней и поедем, я потом на такси вернусь, – думая о чем-то своем, ответил Глеб.

– Я не о том. Прекрасно обойдусь без эскорта. Ты можешь заниматься своими делами.

Слово «своими» она произнесла с некоторым нажимом. Еле заметным, но он услышал.

Отвернувшись, Глеб скорчил рожу – так и знал, что она обидится, – и, сделав озабоченное лицо, сказал:

– Прости. Так было надо.

Фраза была настолько дурацкой, что Настя уже хотела напомнить ему о том, что она его клиентка, поэтому смеет претендовать на первоочередную связь. Хотя бы сотовую.

Сдержалась. Правда, на это потребовалось целых две минуты.

– Я знаю, кто приходил в палату к Дмитриевой и мог вколоть гепарин, – уже спокойнее произнесла она.

– Что?! Так чего ж ты, мать твою, молчишь! Кто?

– Нина Стасюк. Как ты думаешь, почему она так со мной обошлась?

– Не думаю, что твоя любимица самостоятельная единица, – помолчав, медленно ответил он. – Ее использовали.

– Как говорят в кино – вслепую?

– Это вряд ли.

– Хватит выеживаться, Глеб! Ненавижу эту ментовскую манеру!

– Да какую манеру?

– Киношную! Полуфразы, полунамеки! Выпендреж один! А для меня это не игра! Меня завтра посадят!

Она взбесилась по-настоящему, и ему вдруг стало очень жалко ее. Такая большущая волна жалости накатила, даже дышать трудно стало.

– Настя, – произнес он странным голосом, не похожим на обычный, насмешливый, с циничным оттенком.

– Что? – гаркнула она.

Если сейчас сказать «успокойся», она разойдется ещё сильнее.

– Останови здесь.

Настя, даже не взглянув, затормозила у тротуара.

Он выскочил из автомобиля, набрал номер Галимова и попросил найти все, что только возможно, на Нину Стасюк.

– Ты же говорил, что она из другой оперы, – не преминул удивиться Рустем.

– Говорил. Потому что я тупой.

– А кто не тупой тогда? Твоя Анастасия? – догадался майор.

Глеб сцепил зубы. Теперь будет доставать, пока не надоест.

– Не трать время.

– Думаешь, Нейман в опасности?

– Не исключаю. Сделать так, чтобы никто носа не подточил, это надо быть очень умной.

– Или не очень умной, но с хорошими помощниками.

– Думаешь, надо искать сообщников?

– Не сомневаюсь. Ты лучше скажи зачем. Уж медсестре Нине Нейман точно дорогу не переходила. Или у них жуткий конфликт?

– Настя говорила, что Ниночка – ее любимица. Старательная и добросовестная, типа.

– Так. И что тогда? Выкладывай.

– Приезжай к Насте и все узнаешь. Только сначала наковыряй как можно больше фактов. Где, когда и с кем.

– Не учи отца детей делать, – обиделся гордый сын татарского народа.

В городской квартире было невыносимо жарко и душно.

Глеб потрогал батареи и присвистнул.

– У вас в июне топят? Вот молодцы ребята! Дух Остапа в них не умрет. Топят процентов на тридцать, а возьмут за полный нагрев.

– Здорово ты разбираешься в коммунальных проблемах, – язвительно сказала Настя.

«Лучше бы ты в своей работе так разбирался», – перевел Глеб и сделал вид, что намека не понял.

Сейчас он ее успокоит. У него отличный опыт общения с обиженными женщинами. Лучшая методика – убедить, что она сама во всем виновата.

– Ты должна была позвонить мне сразу, как только впустила домой незнакомую девку. Чем ты вообще думала? А если это засланный казачок? Тюкнула бы тебя топориком по темечку, и все! А если там и в самом деле маньяк был? Он мог подкараулить тебя или вломиться. Ты удосужилась позвонить, когда в этом уже не было никакого смысла! Что вы, бабы, за народ! Крепки только задним умом и никогда передним!

Наезд был до такой степени несправедливым, что Настя догадалась: валит с больной головы на здоровую.

– Я в душ и спать. Жутко устала.

Она пошла в ванную, заметив краем глаза, как на наглой морде Старостина возникло неописуемое удивление.

– Подожди. Сейчас Галимов приедет.

– Ну, вы тут сами как-нибудь.

– Ты не все рассказала.

– Остальное сообразите.

– Настя!

В ответ он услышал хлопок двери и шум воды в душе.

Черт! Вот упрямая баба!

Стоя под прохладным душем, Настя перебирала в голове все, что успела узнать. Ниночка и Оксана. Оксана и ее муж. Кажется, все ясно, но что-то подсказывало ей: список неполон. В нем не хватает одного или даже нескольких действующих лиц. Ниночка ревновала Оксану к Эдику, поэтому решила убить? Объяснение абсолютно бредовое, значит, Дмитриева и Стасюк – персонажи второстепенные. А Эдик? Его роль главная?

– Нет, мой милый, ты, к сожалению, на главного героя не тянешь, – негромко произнесла Настя, смывая с лица пот и усталость.

На данный момент она не знала ни одного, кого надо внести в перечень. Даже Ирина была под вопросом. Возможно, та вообще, как говорила бабушка, «не пришей кобыле хвост». Пришла и ушла. История с маньяком выглядела довольно убедительно. Но почему Ирина так уверяла ее, что это именно маньяк, а не просто загулявший отморозок, случайно оказавшийся на ее пути?

– А что эта ночная гостья говорила про маньяка? – раздалось за дверью.

«У дураков мысли сходятся», – сердито подумала Настя. Она все еще злилась на него.

– Что этот маньяк уже кого-то убил в городе, – ответила она, смывая шампунь.

– Опиши эту Ирину.

Вот пристал. Даже помыться как следует не дает!