Вечером Лиз сидела в своем зимнем садике, пялилась в экран телефона и думала, сколько еще раз может позвонить и не дождаться ответа, прежде чем Джен взбесится. И еще – когда настанет пора переходить к реальным действиям? И главное – к каким?

Дерек – слава Господу – лежал в ванне и пролежит там еще как минимум минут сорок. Вернувшись с пробежки, он сказал, что уже у садовых участков у него «что-то стрельнуло», поэтому он ушел, вооружившись газетой «Йоркшир пост» и новым тюбиком согревающей мази. Лиз напугало облегчение, которое она испытала, когда поняла, что сможет побыть одна. Она запихала это чувство к другим, накопленным за тот день, пугающим чувствам.

Пятнадцать писем. Это же почти половина сотрудников школы. Пятнадцать! Включая Джен.

Этот виноватый взгляд на парковке… Что ты натворила?

Еще одна попытка дозвониться, а потом поедет, если надо. Джен будто прочитала ее мысли. Пришло сообщение: «УЖЕ ПОЧТИ СПЛЮ, ВСЕ ХОРОШО. Д.».

И на этом все.

Глава 13,

В которой со всех сторон обсуждается ложь, а квартира у канала погружается в воскресную грусть

Тельма зажгла чайную свечку, та неуверенно ожила, вдруг погасла, а потом снова разгорелась, присоединилась к танцу остальных зажженных свечей на железном помосте у ступеней алтаря.

Она села с левой стороны от выхода. Тельма каждое воскресенье после службы давала себе пять минут на рефлексию.

– Прошу Тебя, Господь, – так она всегда начинала молитву, но сейчас слова не шли дальше. Тельма совсем не знала, что еще говорить.

В голове роилось столько мыслей: школа Святого Варнавы, колледж, Тедди, Банти Картер и письма, конечно же… Но что именно ей просить?

Отец Небесный всегда знает, что тебе нужно, еще до того, как ты это осознаешь.

Тельма всмотрелась в дрожащее пламя свечи. Хорошо, что хоть кто-то что-то знает.

С самого Дня урожая какая-то часть ее мыслей постоянно роилась вокруг писем – пятнадцати писем! Если все они были под стать первым… Что тогда происходит в ее родной школе? С другой стороны, теперь Тельме менее совестливо, что она не рассказала Кейли про письмо, которое нашла Лиз. Оно было просто каплей в море.

После их последнего разговора Тельма надеялась, что Кейли ей позвонит, но пятница с субботой пролетели, а от нее ни весточки. Любуясь пламенем, Тельма призналась себе, что это ее задело. Она-то уже решила, что стала кем-то, кому Кейли могла довериться.

Когда же в воскресное утро звонок все-таки раздался, он скорее ее удивил. Удивительным он был сразу по нескольким причинам. Во-первых, голос у Кейли был радостный и бодрый, и не скажешь, что ее сотрудники получили уже пятнадцать анонимных писем. Понимаю, проговорила Кейли, как-то слишком поздно опомнились. Не хочет ли Тельма на следующей неделе вступить в комиссию проверки? Им бы очень пригодился ее ценный опыт! Звонок был коротким и односторонним. Тельма едва успела сказать «да», как Кейли бросила трубку. Ни секунды на обсуждение письма, которое нашла Лиз и вопросы про состояние Кейли. Потом Тельма еще долго сидела и размышляла – это и правда был простой вопрос про комиссию? Или было в нем что-то еще?

Ну и, конечно, она не могла отпустить другую проблему – в виде пугающего ламинированного документа, лежащего на кухонном столе. «Рипон и колледж Святой Беги: к светлому будущему». Его витиеватые, медовые формулировки: Яркий колледж… Очаровательный храмовый городок… Жизненно важная часть йоркширского сообщества. А в этой бочке меда капли дегтя: Все больше и больше убытков… Сложные решения… Предложение: чтобы сохранить наследие колледжа, стоит перевести часть активов на базу другого кампуса в Западном Йоркшире?

Это только обсуждается – так сказали «боги маркетинга» по итогам встречи «к светлому будущему». Это же и Тельма, и Тедди повторяли друг другу после того, как он в пятницу вернулся домой. Что, если закрытие колледжа и правда уже предопределено? Растворяясь в пламени свечи, Тельма прокручивала разговор с Тедди, в котором он делился результатами презентации учебного плана.

Когда она решилась спросить у него, как все прошло, он стоял в саду с кружкой кофе в руках, глубоко погруженный в мысли.

– Да нормально, – сказал он.

– Но?

– Они… улыбались, кивали… – Тедди замолчал, будто видел в переплетениях клематиса на стене какое-то послание. – Эти их костюмы, презентации… Не могу стряхнуть ощущение, что им важны именно они. Не то, чем мы занимались, занимаемся – не образование, а весь этот бизнес.

Тельма вспомнила слова Джози – на фунты, шиллинги и пенсы…

– Но все ведь зависит именно от качества образования? – сказала она.

– Времена меняются, – сказал Тедди. – Нам просто придется это принять.

– Но ведь есть какие-то основы, особенно в церковной работе!

Он пожал плечами:

– Ничто не вечно.

Ничто не вечно.

* * *

Во дворе церкви дыхание холодного осеннего ветра раскачивало тисы. Кладбище заполнил неспокойный звук, похожий на прибой. Атмосфера соответствовала настроению Тельмы. Она давно приняла, что пути Господни неисповедимы, но прямо сейчас – в этот ветреный осенний день – ей хотелось, чтобы Господь вообще замер на своем пути и, только если идти Ему совершенно необходимо, двигался медленно, шаг за шагом, чтобы она не оставалась позади.

– Как там дела у нашего Пушочка? – прервал ее мысли радостный голос Морин.

Какое-то мгновение Тельма невидяще смотрела на нее, а потом вспомнила.

– Хорошо, – сказала она. – Обживается.

Когда Фрэнки Миллер увезли в больницу в последний раз, она волновалась только о своем Пушке. Когда Тельма поехала ее навестить, предложение забрать кота выскочило само собой. Артаксеркс умер несколько лет назад, но в их домике на Колледж-гарденс до сих пор оставались разные атрибуты кошачьей жизни. Так нервный кот без лишних проблем стал прибавлением семейства.

Единственной проблемой оставалось только его имя.

Ни Тельма, ни Тедди не влюбились в «Пушка», но оба понимали, что кот с ними навсегда. Но дни шли, больше нельзя было просто называть черный комок шерсти «кот Фрэнки». Однажды он украл у Тедди утреннее сливочное печенье и дома окончательно стал Печенюшкинсом.

Для прихожан Святой Екатерины он все равно остался Пушком, как дань уважения памяти Фрэнки. Подобная белая ложь время от времени появляется в жизни любого человека. Но в то утро Тельму она сильно расстроила. Не конкретно эта ложь, а сам факт, что она затерялась в целой паутине лжи. Спутанной, как ее молитвы.

* * *

Когда Дерек ушел в душ после пробежки, Лиз перевела взгляд на ноутбук, который она испуганно захлопнула, когда муж вернулся домой. Еще