Всё кровь.

Кровь была выбором. Кровь стала последствиями. Кровь всегда порождает новую кровь. Только её…

Когда сон явился первый раз, я решила, что это кошмар. Но он повторялся снова и снова, подтвердив, что не сон, а знак. Мне снилась кровь, и я поняла, что именно она ожидает меня впереди. Я не знала как, но знала, что она.

И когда знак показал, что впереди – кровь, я поняла, последствия какого выбора мне придётся расхлёбывать…»

18 августа, пятница

Летняя Москва просыпается с улыбкой. Немного лениво и очень-очень сладко потягиваясь, и совершенно не торопясь вплывать в повседневность – потому что лето. Потому что зевают разомлевшие на жаре деревья, дремлют пропечённые жарким солнцем камни, хочется долго завтракать на балконе после прохладного душа и никуда не торопиться. Не торопиться, конечно, не получается, потому что работу никто не отменял и дела нужно делать несмотря на то, что половина людей в отпуске, половина оставшихся о нём мечтает, а остальные только что вернулись и ещё не вошли в рабочий ритм. Да и с балконом тоже непросто: завтракать под солнечными лучами то ещё удовольствие, лучше уж на кухне, задёрнув шторы, но балкон в квартире Таисии выходил в уютный московский двор, густо поросший крепкими старыми деревьями, и в их густой тени завтракать получалось комфортно. Центр города, но тихо. Воздух, конечно, не лесной, но свежий, взбодрённый ароматом только что сваренного кофе, омлета и тостов. Ничего удивительного, что хочется улыбаться и не хочется никуда спешить.

– Спасибо за завтрак. – В отличие от Таисии, вышедшей на балкон в одном лишь халате, Игорь Филимонов почти собрался: брюки, носки, сорочка с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами и без галстука.

– Не за что.

– Ты прекрасно готовишь.

– Не подлизывайся.

– Я, вроде, не наказан, – пошутил Филимонов.

– Ну, мало ли, как всё обернётся, – рассмеялась в ответ девушка.

Точнее, молодая женщина.

Таисии Калачёвой было двадцать девять лет, но выглядела она значительно моложе. Стройная фигура, скорее девичья, чем женская, привлекающая взгляды не округлыми формами, а энергией молодости. Длинные светло-русые волосы, кудрявые и очень густые. Тонкое лицо с мелкими чертами и оттого кажущееся маленьким, задорно вздёрнутый носик, изящно очерченные губы и тёмно-синие глаза, обычного размера, но из-за мелких черт лица кажущиеся огромными. Когда Таисия улыбалась, на её щеках появлялись восхитительные ямочки, а улыбалась она часто.

– Ты опять встала очень рано. – Он не спрашивал, он знал, во сколько Таисия ушла из спальни, но за ней не последовал, потому что она ещё в первую ночь предупредила этого не делать, продолжил спать, пока не заверещал будильник.

– Ты же знаешь, я – ранняя пташка.

– Опять работала?

– Опять не работала, – ответила она после короткой паузы.

Постаралась, чтобы фраза прозвучала ровно, но Игорь понял, что подруга недовольна и даже чуточку зла. И всё из-за того, что ничего не получалось со второй книгой. Так бывает, когда дебютный роман становится бестселлером и молодой автор неожиданно просыпается знаменитым. По-настоящему знаменитым, а не широко известным в узкой тусовке взаимовосхваляющих друг друга литературных работников. В дебюте у Таисии всё прошло идеально, но сейчас, как понял Филимонов, молодая женщина стала жертвой синдрома «второй книги» – никак не могла за неё взяться. Таисия просыпалась рано, уходила в кабинет, или на балкон, или на кухню, с блокнотом или ноутбуком, но, судя по настроению, пока у неё ничего не получалось.

– Решила перечитать? – Игорь взял в руки кофейную чашку и кивком указал на лежащий рядом с ноутбуком роман. Тот самый. Дебютный. Нашумевший.

– Просто листаю. – В отличие от мужчины, Таисия съела только половину омлета и явно не собиралась продолжать. – Освежаю в памяти. Мне ведь работать над сценарием.

Она откинулась на спинку кресла и положила длинные ножки на балконные перила. Получилось чуть вызывающе и необычайно привлекательно. Игорь вздохнул. Таисия улыбнулась. На какое-то время на балконе воцарилась тишина.

– Сосед напротив знает, что я люблю завтракать на балконе, и подглядывает. Сквозь ветви деревьев видно плохо, но он старается и за старание получает бонус.

– Так это для него, а не для меня? – Игорь сделал вид, что обиделся.

– Для тебя, милый, была целая ночь, – мягко обронила молодая женщина. Помолчала и продолжила: – Его жена знает, что он за мной подглядывает, но не говорит ему и подглядывает тоже. Иногда они смотрят на меня одновременно: она из окна кухни, он из окна спальни. Стоят и молча смотрят. И я до сих пор не знаю, что делать в такие мгновения: смеяться или бояться?

– Хочешь, я с ним поговорю?

– Ты ревнуешь?

– Ну…

– Не волнуйся, милый, без трусиков я выхожу на балкон только с тобой.

Он хмыкнул. Она улыбнулась. Знала, что ему приятно слышать эти слова, приятно, что она его дразнит, ведь получается, что сегодня соседу достался супербонус. Когда Игорь это понял, то вновь посмотрел на ножки подруги и покачал головой. Таисия громко рассмеялась.

– Показать тебе?

– У меня была целая ночь.

– Хорошо, что ты понимаешь.

Она сделала глоток кофе. Он вновь посмотрел на книгу и спросил:

– Сценарий помешает работе над следующим романом?

И попал впросак – Таисии вопрос не понравился.

– Зачем ты об этом спросил?

Филимонов понял, что ошибся, и попытался вывернуться:

– Потому что с удовольствием бы прочитал его.

Молодая женщина вздохнула, чуть поджала губы, но ненадолго, на пару секунд и, поскольку не нашла в тоне Игоря ни грана иронии, ответила честно:

– А вдруг я напишу плохо?

– Ты? – В его голосе не было притворства.

– Чему ты удивляешься?

– Я читал твой роман, Тая, ты не способна написать плохо.

На этот раз её улыбка получилась грустной.

– Я не знаю, Игорёк, честное слово – не знаю. Та книга стоила мне очень дорого, работая над ней, я чуть не сожгла себя, потому что слишком глубоко погрузилась в историю. Я думала, что опора на реальные преступления упростит работу, и не ошиблась: материалы расследований дали возможность не тратить время на выдумки, но при этом крепко по мне ударили: когда я осознала, что все описанные убийства случились на самом деле, стало неимоверно тяжело. Иногда казалось, что я умираю. А иногда – что я нахожусь внутри книги.

– Я давно заметил, что ты избегаешь упоминать её название, – очень тихо произнёс мужчина.

– Потому что оно очень длинное.

– Мне нравится.

– Оно всем нравится. В нём есть смысл, боль и кровь. Оно идеально.