Издалека остров казался совсем крошечным. Просто обломок скалы и несколько сосен. Но чем ближе катер подходил к нему, тем живописнее становились очертания. Скалистый западный берег с редкой растительностью казался неприступным, а восточный пологий склон заканчивался у воды песчаным пляжем. К нему Максим и направил катер.

На берегу появилась Ляля в белых шортиках и радостно закричала:

— Ура! Даночка, это они!

Максим, заглушив мотор, причалил к мостику. Сергей выпрыгнул за ним и помог выбраться женщинам. Дима с Алексеем Петровичем выгрузили на берег сумки.

Ляля подставила Сергею щеку.

— Ну и быстро же вы добрались. Мы с Даной ничегошеньки не успели еще приготовить.

Сергей по-дружески чмокнул ее, но, вдохнув знакомый запах Лялькиных духов, с трудом поборол волнение и, чтобы шутливо ответить, сделал усилие над собой:

— Ну вот, а я так рассчитывал перекусить.

— Успеешь, не волнуйся. Натка, как ты живешь с таким троглодитом? Ну, пойдемте, я вам наш домик покажу. Он прехорошенький!

Они прошли метров пятьдесят по тропинке, и из-за елок на горе показался изящный, словно игрушечный, домик, с закругленными окнами и восьмигранной блестящей крышей. Когда они приблизились к нему, то заметили на открытой веранде, в шезлонге, элегантную женщину в белом легком брючном костюме.

— Познакомьтесь, это моя подруга, Диана…

Диана поднялась навстречу гостям и с усталой улыбкой протянула всем по очереди руку.

Алексей Петрович галантно поднес ее к губам. Длинные пальцы с коротко остриженными ногтями и утолщенными натруженными суставами слегка ответили на его пожатие.

— Мне кажется, я вас где-то видел.

— Вполне возможно. Особенно, если вы бываете в филармонии.

— Даночка у нас талант. Бесподобно играет на фортепьяно.

— Ляля, не преувеличивай, пожалуйста.

Алексей Петрович с интересом взглянул на Диану.

Ляля засмеялась и церемонным жестом пригласила всех в дом:

— Господа, прошу. Вот здесь у нас гостиная и столовая — она же кухня, — а наверху — ваши апартаменты.

На втором этаже четыре крошечные комнаты, разделенные узким коридором, были специально подготовлены для гостей. Из них только одна окном на запад была занята Дианой.

— Располагайтесь, а я пока сделаю что-нибудь перекусить.

Ляля разместила по комнатам гостей и по крутой деревянной лестнице вернулась на кухню. Достала из холодильника ветчину с сыром и включила чайник. На веранде Максим о чем-то разговаривал с Дианой. Ляля прислушалась.

— …если кто и может повлиять па нее, то только ты.

Ляля прижалась к окну. О чем это Максим?

— Ошибаешься. Но раз уж ты заговорил со мной об этом, изволь, я выскажусь. Мне кажется, что ты слишком торопишь события, Ляля сама еще такой ребенок. Конечно, не мне судить, но, по-моему, сейчас не время.

— Не время… В том-то и дело, что его слишком мало. Ты как будто не знаешь, какое у нее сердце.

— Тем более нельзя спешить, раз есть опасность.

— Она тебе что-нибудь говорила?

— Мне кажется, она и не думает об этом.

— Очень жаль. Я беседовал с ее врачом, он вполне согласен со мной.

Ляля вздрогнула, неожиданно почувствовав чьи-то руки на своих плечах.

— Сережка, противный, ты меня напугал. Отойди, сейчас твоя Натка спустится…

— Да пошла она…

— Ты что, спятил?

— Вот именно, спятил. Два года назад. Когда ты замуж вышла. Не понимаю, зачем ты это сделала, разве нам плохо вместе было?

— Нашел, о чем вспомнить. То все прошло, Сереженька, я теперь Максима люблю.

— Да, ты любишь, как же…

— Представь себе, люблю. Мне с ним весело, и он не мучает меня своей ревностью, в отличие от некоторых. — Ляля хотела отвернуться, но, заметив, как помрачнел Сергей, добавила: — Это еще что такое? Дуться на меня, что ли, вздумал? Глупенький! Какой же ты, Сережка, глупенький. Неужели ты думаешь, что я забыла? Нет, мой милый, к сожалению, я все помню…

Сергей спросил вдруг охрипшим голосом:

— Это как же понимать?

Ляля засмеялась:

— Как хочешь, так и понимай, — и, услышав за дверью шаги, громко позвала: — Идите сюда, сейчас будем кофе пить.

Наташа вошла на кухню первая и быстро взглянула на Сергея. Случилось то, чего она и боялась, собираясь на остров. Опять эта старая любовь. Стоит Ляльке пальцем пошевелить, как ее бедный муж тут как тут. Да если бы только он. Все мужики как с ума посходили. Ну что они в ней нашли? Ведь, если разобраться, то нет в ней ничего особенного. Она, кстати, Ляльки намного красивее. И глаза, и волосы, и фигура. Если внимательно приглядеться. Но внимательно никто не хочет приглядываться. Их тянет к Ляльке, и все тут. Какой-то массовый гипноз. Как Максим это терпит? И как будто даже не ревнует. Неужели ему нравится, что его жена пользуется таким бешеным успехом у мужчин? А, впрочем, может быть, и нравится. Ведь важно, как она сама к этому относится. А он-то, наверное, лучше других знает, что ей самой на все это наплевать. Ну, не то чтобы наплевать, просто ей никто по-настоящему не нужен. По-настоящему ей нужны только ее картины. Вот без них она действительно не сможет жить. Максим сказал что-то Ляле, и она заразительно рассмеялась. Наташа отвернулась. Детская ненависть не умерла, она, как и прежде, сжигала душу и мешала жить. Почему так бывает? Кому-то все, а кому-то ничего. Ведь даже деньги словно плывут к Ляльке в руки. У Максима какой-то выгодный бизнес у отца. Да и Лялька, если бы только захотела, могла бы зарабатывать не меньше мужа. Любой ее набросок… Им с Сергеем за такие деньги месяц нужно вкалывать. И еще как вкалывать! И все же, сколько бы они ни работали, никогда им не купить себе такой остров. Да что там остров! Нормальную шубу ей и то купить не на что. Так и проходит она свои лучшие годы в крашеном кролике. Наташа почувствовала, что ей физически тяжело находиться с Лялькой в одной комнате. Она незаметно вышла на улицу и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и отогнать свои черные мысли.

Алина подкрашивала глаза и поверх зеркальца следила за мужем. Так тщательно он приводил себя в порядок только перед самыми сложными операциями. Она заметила, как задрожало зеркальце в ее руке, и резко захлопнула его. Дима обернулся. Алина как ни в чем не бывало