произошло?
Димон и Вован заявили, что сами «не в курсах», поскольку не видели Шайгина со вчерашнего вечера. Оказалось, что нынешней ночью он в комнате не появлялся, а погром, видимо, был учинен утром с пяти до восьми, когда приятели работали на кухне.
– Веселенькое дело! – воскликнул Семен Ильич.
– Так-так, и где же нам его найти? – нахмурился Иван Павлович.
Коренастый Вован шмыгнул носом и буркнул что-то неразборчивое. Длинный Димон почесал худую шею и выдал:
– На чердаке кинотеатра его можно выцепить по-любому. Он обычно там зависает.
Через десять минут директор и физрук стояли у здания кинотеатра, по совместительству служившего актовым залом, у пожарной лестницы. Иван Павлович задрал голову, прищурившись на небо. Он снял очки, спрятал их в карман и двинулся вслед за Семеном Ильичом: тот уже громыхал кроссовками по ржавым ступеням.
Добравшись до верхней площадки, они остановились у маленькой двери, обитой листовым железом. В воздухе витал отчетливый аромат гари, а над крышей поднимались клубы жидкого дыма. Физрук переглянулся с директором, взялся за ручку двери и решительно дернул ее на себя.
Из образовавшегося проема тотчас хлынул густой дым. Стаей черных бабочек навстречу выпорхнул ворох клочков жженой бумаги. Они закружились в воздухе, оседая на одежде и запутываясь в волосах. Иван Павлович охнул и отступил. Семен Ильич кашлянул, вглядываясь в мутную полутьму. Когда дым немного рассеялся, директор и физрук шагнули в проем, щурясь и прикрывая рты носовыми платками.
Через минуту из задымленного полумрака появился человек. Он сидел на стуле, положив локти на колени и обратив к вошедшим макушку с неровным пробором. Длинные, почти до плеч, волосы болтались влажными космами, кисти рук свисали вниз, а босые ноги с закатанными штанинами были забрызганы грязью. Белая рубашка, вымазанная сажей, как будто светилась в единственном луче солнца, пробивавшемся из слухового окна. Шелковый пионерский галстук, обхватывавший шею вожатого, пламенел, как огонь. Концы его подрагивали на сквозняке.
Перед сидящим стоял эмалированный таз, в котором скручиваясь и потрескивая, дотлевал ворох обугленных листов, испуская последние струйки дыма. Рядом валялись обложка книги, выпотрошенная общая тетрадь и серебристая флейта, облепленная комками желтой засохшей грязи.
– Антон? – осторожно позвал физрук, вытирая слезы. – Эй… вожатый!
Семен Ильич развернул вожатого к свету и тотчас отпрянул. Директор попятился, ударился головой о балку и тотчас вылетел из каморки на площадку, где раскашлялся, тряся пухлыми щеками. Семен Ильич выбрался следом, жадно глотая свежий воздух и вытирая слезящиеся глаза.
– Дрянь какая-то… – пробормотал он. – Просто дрянь.
Иван Павлович не сказал ничего.
4
– Да что с ним такое?! – воскликнул директор, всплеснув руками. – Пьяный он, что ли?
Иван Павлович развернулся на каблуках. Круглая физиономия директора рдела, как раскаленный металлический блин, волосы топорщились клочьями, а слипшиеся брови и усы свисали, словно поникшая трава.
С вожатым бились уже полтора часа. За все это время он не произнес ни слова. Ни крики, ни обливание водой, ни остальные попытки привести его в чувство, включая две оплеухи, которые отвесил ему в сердцах самолично директор «Белочки», не принесли желаемых результатов.
Вожатый Антон Шайгин сидел на стуле, откинувшись назад и вытянув ноги-ходули с грязными босыми ступнями. Его длинные руки свисали плетьми. Обращенное к потолку лицо, измазанное сажей, напоминало трагическую маску: оно застыло в одном выражении боли и страдания, почти не двигаясь. Губы вожатого, стертые до крови, опухли и потрескались. Из приоткрытого рта вырывались тихие звуки: молодой человек дышал в одном ритме – короткий вдох, медленный долгий выдох. Пионерский галстук слегка колыхался на груди. Могло показаться, что Антон просто спит в такой неудобной позе, если бы не приподнятые веки, под которыми виднелись белки с сеткой лопнувших сосудов.
Вызванная из медблока фельдшерица ослабила узел галстука на шее пациента, посветила ему в зрачки, померила давление, стукнула молоточком по предплечьям и коленям, похлопала по щекам и развела руками: «А я что могу сделать? Вызывайте “Скорую”». Ее выпроводили за ненадобностью.
В кабинете директора и так было многолюдно. У стола по стойке «смирно» стояла раскрасневшаяся и растрепанная Леночка, неразлучная со своими орудиями труда – блокнотом и ручкой. Старшая вожатая то и дело поглядывала на Варю, словно просила ее о чем-то. Администратор стояла, привалившись к стене с пакетиком «Кукурузки» в руках, и сохраняла все тот же индифферентный настрой. В углу на пуфике сидела прелестная Юля, умытая, с дневным макияжем, с забранными в хвост волосами, в которых еще заметней проступали рыжие подпалины. Засунув обе руки под гладкие ляжки, заключенные в короткие шорты, она то поджимала губы, то снова вытягивала их вперед, словно выполняя некое мимическое упражнение.
Досрочно вызванная с выходного воспитательница десятого отряда Лидия Георгиевна Ахметова стояла у двери, прижимая к себе черную замшевую сумку. Отсутствующий взгляд женщины был направлен на ручку старого полированного шкафа. По обе стороны от окна расположились замдиректора по воспитательной работе Симченко-старший и воспитатель первого отряда Симченко-младший. В одинаковых камуфляжных костюмах, с одинаковыми, стриженными почти под ноль головами, со сходными хмурыми выражениями на лицах и в скопированных друг у друга позах они сейчас больше походили не на сына и отца, а на братьев: первый выглядел значительно моложе своего возраста, а второй – гораздо старше.
Собравшиеся то и дело сводили взгляды на неподвижной фигуре на стуле, которая была похожа на сломанную куклу, невесть как оказавшуюся в кабинете директора.
Иван Павлович прошелся туда-сюда и остановился у своего стола.
– Значит, говорите, прятки? – Он глянул на Леночку. – В город пошли? За сластями? – Глаза директора вперились в лицо Вари. – А с этим тогда что? – Иван Павлович ткнул пальцем в Шайгина. – Он где был?
Люди в кабинете молчали. Никто не хотел озвучивать новые версии, тем более что все наиболее вероятные варианты были перебраны.
– Может, они в поход отправились? – осмелилась выдвинуть предположение Лидия Георгиевна, отрывая взгляд от ручки шкафа. – Я когда в «Березке» работала, у нас был аналогичный случай. В индейцев детишки играли. Вырядились в какие-то лохмотья и бродили по чаще. А потом, как проголодались, обратно вернулись.
– Как у вас все просто получается, Лидия Георгиевна! – воскликнул Иван Павлович, описав рукой круг в воздухе. – Индейцы! Ковбойцы! Сами ушли, сами пришли. Выходит, нам сидеть и ждать, когда они вернутся. Так?
– Ну нет, – замялась Лидия Георгиевна. – Надо, наверное, что-то делать…
– Вот именно! – буркнул Иван Павлович. – Как-то, что-то, каким-то образом. А толком никто ничего сказать не может. И этот вожатый еще, чтоб ему пусто было…
– А я предупрежда-а-ал, – прикрыв глаза, протянул Симченко-старший. – Этот Шайгин – мутный тип. Не место ему в