– Будете мне оттуда фото ершей присылать. Я вам тоже на них буду лайкать в мессенджере.

– Разве мне будет время? Нет, Даша, придется тебе зарегистрироваться и в режиме онлайн наблюдать за появлением ершей и окуней в моей ленте. А там глядишь, может и жизнь у тебя новая начнется.

Разве я могла рассказать ему почему так старательно столько лет обхожу все соцсети и прошу не выкладывать нигде фото со мной?

Хотелось зажмуриться от мысли о том, как несправедлива жизнь. Не будет значит ершей. И окуней не будет. И Кирилла Павловича моего не будет. А что теперь будет со мной? И с нашим концерном? Самый пик продаж. Не справиться нам без него. Я же, когда соглашалась, чтобы он меня на свое место рекомендовал, думала, у меня будет хотя бы полгода подготовиться к вступлению в должность. Но я не подведу. Лариса мне поможет.

Ладошки стали холодными и я накинула на плечи шарф. Как это случилось? И почему Марина Сергеевна позвонила именно Ларисе? Было больно от потери, тело сковывало от шока и застывшего в онемевших ватных ногах ужаса, но где-то в груди противно царапала обида на Ларису, которая, конечно, не виновата, что оказалась нужнее жене шефа в такую страшную минуту. Но я чувствовала себя из-за этого, словно посторонняя, хотя это ведь я привела Ларису сюда работать много лет тому назад. Позвонить в такую минуту Марине Сергеевне было страшно, но я все же пересилила себя. Она не могла говорить от душивших слез и я просто выразила соболезнования.

Зазвенел будильник. Машинальные привычные действия: нажала на кнопку чайника и насыпала молотый кофе в чашку. Слезы снова непроизвольно потекли по лицу: чашка была из сервиза, который Кирилл Павлович дарил на прошлое восьмое марта. Отец мне никогда ничего не дарил, он всегда считал глупостью тратиться на бессмысленные сувениры и подарки, а Кирилл Петрович… Я вдруг поняла, почему так больно, что трудно дышать. Просто он был в сто раз ближе, чем отец, который даже, когда выбирался из своего Питера в Москву, не считал нужным мне об этом сообщать и тем более встречаться. Ближе, чем мать, которую я видела в основном в журналах и один раз во взрослой жизни живьем, а еще немного помнила с детства до того, как отец забрал меня жить к себе, а моим воспитанием занялась его новая жена. Я до сих пор звала Любу про себя новой женой отца, хотя женаты они были по меньшей мере уже лет тридцать. Просто так вышло, что фабрика стала мне домом, а Кирилл Петрович практически отцом. И пусть вначале он пытался ухаживать, но быстро принял положения дел и стал по-настоящему проявлять заботу. Наверное, ему тоже не хватало в жизни теплоты простых человеческих отношений, хотя у него и были две дочери.

Главное – делать привычные действия, тогда я справлюсь. И не думать ни о чем. О, в этом я была действительно профи. Я умела не думать о самом главном, о том, что кровоточит и кричит в незалеченной ране.

В 8.20 я вышла из дома, чтобы прийти на двадцать минут раньше, чем обычно, зайти в пустой кабинет и подумать, что теперь делать.

Но на входе в приемную я наткнулась на Ларису:

– Марина Сергеевна поручила организовать все, я уже час здесь. Решили, что прощание проведем на фабрике завтра, а потом повезем на отпевание.

Глупо было бы обижаться на нее, тем более, что Лариса действительно разбирается в организации событий: что праздничных, что драматических.

– Как она? Я не знала, что вы с ней так близки. Даже не замечала никогда, надо же…

– Даша, да ты вообще ничего, что у нас тут происходит, не замечаешь! Иногда мне кажется, что ты даже не понимаешь, как у нас здесь все устроено и как работает.

– Лариса, что произошло?

– Ничего! Просто шеф умер и теперь мне поручили организовать церемонию, как полагается.

– А почему тебе?

– Может потому что я, в отличие от тебя, хорошо понимаю все процессы, действительно знаю практически всех сотрудников и хорошо ориентируюсь в современных технологиях. Напомнить кто у нас тут даже фотографироваться боится?

К боли и шоку прибавилось чувство, будто меня тихо выключили из чего-то важного – из жизни, в которой я еще только вчера была на своем месте. Появилось ощущение, словно я больше не в теме того, что понимают все остальные. Лариса действительно знала на фабрике всех. Только не совсем всех, а исключительно начальников управлений и отделов. То они вместе шутили в приемной, то стояли и шептались в курилке. Я никогда не понимала, зачем она ходит в курилку, если сама не курит. А еще Лариса всегда первая соглашалась поехать, если надо было отвезти документы в министерство. Надо им позвонить, хотя они, наверное, уже в курсе.

– Наталья Семеновна, добрый день. Вы, конечно, уже в курсе трагедии…

– Спасибо, Дарья Олеговна, что позвонили. Да, так скоропостижно и неожиданно… Хороший был человек. Такого руководителя потерять… для нас это, конечно, удар. Министр завтра приедет. До похорон пока не будем назначать нового руководителя. Наверное, представим сразу после. Вот как раз об этом хотела с вами поговорить. Соберите всех в актовом зале на понедельник. Давайте часиков на одиннадцать.

Я отключила звонок и начала по очереди обзванивать отделы. Все уже были в курсе, но на рабочих процессах это не сказалось. Все-таки Кирилл Павлович был хорошим руководителем и за эти годы мы с ним выстроили действительно работающую систему. Жаль им там в министерстве, как же… Сколько крови нам попили только за последний год. А Кирилл Павлович все знал, словно наперед, и так и говорил:

– А случись что… венок привезут и выразят соболезнования. Так что ты, Даша, не заблуждайся, что работа – это самое главное в жизни. Твои стремления и действия похвальны, но в первую очередь нужно о себе думать.

Все знал, вот только сам не делал. Всегда же кажется, что это коснется кого-то другого, но только не тебя.

Я вытерла слезы и пошла в отдел отгрузки.