Очевидно не замечая, что держит газету со зловещим содержимым почти у самого лица Мэдлин, доктор Фелл неодобрительно уставился на сверток. Затем он перевел взгляд на дворецкого.

– Однако у нас нет никаких оснований сомневаться в зоркости этого малого! По его словам, Фарнли был у пруда один, и тому есть некоторые подтверждения. Натаниэль Барроуз, например, тоже склоняется к версии, что рядом с покойным никого не было. Леди Фарнли, которая выбежала на балкон сразу, как только услышала всплеск, никого не заметила ни у пруда, ни поблизости. Но надо наконец определиться, с чем мы имеем дело! На одной чаше весов – противоречащее всем законам физики самоубийство, на другой, как ни прискорбно, убийство, и тоже совершенно невероятное… Не соблаговолит ли кто высказать свои соображения?

Глава девятая

Все это доктор Фелл произнес весьма энергичным и даже настойчивым тоном, но обращался в действительности только к самому себе. Ответа он не ждал – и не получил. Закончив свой монолог, он некоторое время сидел с отсутствующим видом, сонно поглядывая на книжные полки. Наконец Ноулз осмелился робко кашлянуть и, кажется, пробудил доктора к реальности.

– Простите, сэр, значит, это и есть?.. – Ноулз покосился на нож.

– Мы предполагаем, что да. Как я сказал, его нашли в кустах слева от пруда. По-вашему, это вяжется с самоубийством?

– Я не знаю, сэр.

– Вы когда-нибудь раньше видели этот нож?

– Насколько помню, нет.

– А вы, мисс Дейн?

Мэдлин, похоже, была удивлена и слегка шокирована, но ничего не сказала, а только сделала отрицательное движение головой и подалась вперед. Пейдж залюбовался ее лицом, в который раз отметив, что прелесть этих черт ничуть не портят ни широковатые скулы, ни чуточку приплюснутый нос – все это как будто еще больше усиливало ее красоту. Когда он ее видел, то неизменно старался подобрать какой-нибудь эпитет или поэтический образ; в этом продолговатом разрезе глаз и мягком изгибе губ ему чудилось что-то средневековое, какой-то вечный источник безмятежности, и на ум невольно приходили заросли цветущих роз и башни готических замков. Простим ему банальность этих романтических сравнений, ведь он искренне так думал и чувствовал.

– Мне очень неловко, – почти умоляющим голосом сказала Мэдлин. – Боюсь, у меня вообще нет права здесь находиться, и уж тем более мне не пристало говорить о том, что меня не касается. И все-таки… видимо, у меня нет другого выхода. Вы не откажетесь, – с улыбкой обратилась она к Ноулзу, – подождать меня в машине?

Дворецкий поклонился и ушел, удрученный и сбитый с толку. Серенький дождь за окном все не кончался.

– Итак, мисс Дейн, – сказал доктор Фелл, вновь устраиваясь в кресле. Он поставил трость между колен и сложил руки на набалдашнике. – Именно вам я и хотел задать несколько вопросов. Что вы думаете по поводу того, что говорит Ноулз? Насчет законного наследника?

– Только то, что на самом деле все сложнее, чем вам кажется.

– Но вы считаете, он говорит правду?

– Ах, да он честнейший человек! Вы, наверное, и сами заметили. Конечно, он сильно постарел… Знаете, из всех детей он больше всех обожал именно Молли (ее отец, врач, однажды спас жизнь матери Ноулза). Ей он был предан прямо-таки фанатично – ну а после нее молодому Джону Фарнли. Помню, как-то раз он смастерил для Джона такую, знаете, остроконечную шляпу волшебника – из синего картона, украшенную серебристыми бумажными звездами и разными блестками… Понятно, что сейчас, когда всплыли эти неприятные обстоятельства, он просто не мог ничего сказать Молли; это было для него немыслимо. Вот он и пришел ко мне. Как-то так сложилось, что все приходят ко мне. А я пытаюсь по мере сил помочь.

– Любопытно все-таки… гм… – наморщил лоб доктор Фелл, – насколько хорошо вы знали Джона Фарнли? Если я верно понимаю, – лицо его расплылось в улыбке, – в годы нежной юности у вас была с ним амурная история?

На лице Мэдлин появилась недовольная гримаска.

– Зачем же напоминать мне о моем возрасте… Мне тридцать пять лет. Приблизительно. Я не обязана уточнять. И нет, между нами не было никаких таких отношений. Ничего серьезного. Не то чтобы я возражала, просто ему было неинтересно. Мы пару раз целовались – в саду и потом еще в лесу, вот и все. Он говорил, мне не хватает чего-то от «прародителя нашего Адама». Или правильнее сказать «прародительницы Евы»? Словом, я недостаточно испорчена.

– Но вы никогда не были замужем…

– Нет, ну это нечестно! – вспыхнула Мэдлин и вдруг рассмеялась. – Вы говорите так, словно я согбенная старушка в очках, коротающая дни за вязанием у камина…

– Мисс Дейн, – добродушно пророкотал доктор Фелл, – я не хотел вас обидеть. Всякому ведь известно: женихи толпами обивают ваши пороги, выстраиваясь в очередь длиной с Великую Китайскую стену; нубийские рабы склоняются под грузом необъятных коробок с конфетами; всякому известно, что… А впрочем, – кашлянул он, – оставим это.

Пейджу давно не доводилось видеть, как люди по-настоящему краснеют; он думал, подобные реакции уже обратились в атавизм и вымерли вместе с птицей додо. Теперь он с удовольствием смотрел, как заливается краской лицо Мэдлин, втайне радуясь тому, что слышит.

– Если вы думаете, что все эти годы я питала к Джону Фарнли романтические чувства, то, боюсь, вы глубоко ошибаетесь… – В ее глазах мелькнул насмешливый огонек. – Я всегда его немного побаивалась. Даже не уверена, что в то время он мне нравился.

– В то время?

– Да, позже он стал мне нравиться, но не более того.

– Мисс Дейн, – пробасил доктор, выпростав голову из складок многоярусного подбородка, – таинственное чутье подсказывает мне, что вы хотите нам что-то сообщить. Вы так и не ответили на мой вопрос: считаете ли вы, что Фарнли был не тем, за кого себя выдавал?

Мэдлин слегка покачала головой:

– Доктор Фелл, у меня и в мыслях не было говорить загадками. Уверяю вас! Пожалуй, мне и правда есть что сообщить. Но прежде… не мог бы кто-нибудь из вас рассказать, что именно произошло вчера вечером в Фарнли-Клоуз? Я имею в виду, до этого ужасного события. Хотелось бы знать, как вели себя эти двое, что говорили и так далее.