Йен выругался, отряхнул помятые брюки и отправился на поиски подходящей палки — зонта-то у него не было. Ничего подходящего не нашлось, а ломать ветку в парке Йену показалось недопустимым, так что ему пришлось останавливаться возле каждого канализационного люка и снова садиться, стуча в него. Безрезультатно.

Руки в вязанных перчатках быстро продрогли, и Йен уже подумывал сдаться, как на боковой улочке снова звякнул, приподнимаясь люк, и уже другой подземник, старик с седой шубкой и грубым шрамом поперек остроносой мордочки, шепотом спросил:

— Чего надо, нир? Чё буянишь?

Йен спешно направился к люку, садясь на корточки:

— Добрый день, достопочтимый подземник. Мне надо поговорить с вами…

— Руку протяни! - скомандовал подземник, щурясь от яркого для него дневного света.

Йен послушно снял перчатки и безропотно протянул руку к самой пасти подземника — зубы у того были длинные и острые, и очень опасные — прокусить руку могли запросто.

— А-а-а… — благодушно улыбнулся подземник, — Эль Фаоль тут шумит… Чего надо-то, эльфа?

— Я не эльф, — поправил его Йен.

Подземник, все так и не представляясь, рассмеялся:

— А то я не чую… Чего надо?

— Надо проникнуть в запечатанный магией дом.

— Невозможно. Ты слишком большой. — Люк стал угрожающе закрываться. Пытаться остановить его, протискивая в щель пальцы или свой ботинок, было чревато переломами, ловить подземника за руку было еще опаснее, и поэтому Йен просто зачастил:

— Не мне. Мне лишь нужна одна вещь оттуда! Я хорошо заплачу!

Люк вновь приподнялся, и подземник выбрался наружу. Его длинной шерстью тут же принялся играть ветер, заставляя старика морщиться от холода — из одежды на подземнике был только шарф:

— Быстрее! Что за вещь?

Объяснять не пользующемуся одеждой нелюдю можно было долго и безрезультатно, и Йен рискнул — чуть зачерпнул магии, вкладывая картинку запонки в голову подземника:

— Вот эту вещь. Точь-точь такую — иные, с другим рисунком на щитке не интересуют.

Подземник зафыркал длинным носом:

— А то глупее вас родились! Будет вещь — принесу. Не будет — не принесу. С тебя три желудя.

Йен скрипнул зубами — странная оплата, которую с него просили нелюди, всегда его поражала:

— Хорошо, три желудя.

Подземник заволновался, словно прогадал с ценой:

— Тех самых желудя, Эль Фаоль!

Йен, чтобы не расстраивать старика, достал из кармана пальто один из желудей и протянул его подземнику:

— Предоплата. Учти — дело срочное.

Тот цепко схватил желудь, быстро обнюхивая его и блаженно улыбаясь всеми своими острыми зубами:

— Договорились! — он ловко поднял крышку люка своими мощными передними руками с длинными когтями и рванул в канализацию. — Будет что — принесу…

Йен встал — он знал, что иного ответа добиться от подземника невозможно. Все же они были слишком нелюдьми. Он как мог привел в порядок свой костюм и направился в сторону дома барона Гровекса. С парадного крыльца его явно не примут — слишком непрезентабельно он выглядел к середине дня, но попробовать через черный ход можно было. Он проверил мелкие монетки в кармане — они затерялись там среди желудей и хлебный крошек, которые он забыл скормить воздушникам у Университета.

«Ничего, дома Забияка только так съест», — подумал он, все же находя пару четверть-репсов — одну можно будет потратить на ужин и дорогу домой, вторую сунуть кухарке или лакею, прося о встрече с лэсой Аликс. Иногда проще действовать подкупом, чем долго и упорно трясти своими документами инспектора.

Девочке-посудомойке, открывшей заднюю дверь особняка, Йен, естественно, не стал предлагать четвертак — он перепал солидной, пожилой кухарке, настороженно разглядывающей Йена с головы до ног:

— И чевой вам надоть от нашей лэсы, а, иншпектор? — Тут, на кухне, куда Йена привела посудомойка, кухарка чувствовала себя главной, тут все зависело только от неё. Тут даже дворецкий подчас был не в силах что-то указывать.

— Мне нужно с ней поговорить с глазу на глаз о деле её мужа, уважаемая нира, только и всего.

Горничная, пившая послеобеденный чай за огромных кухонным столом, тихо напомнила:

— Грета, не лезь — лар запретил что-либо рассказывать лэсе о ТОМ САМОМ деле.

Грета уперла руки в бока, довольно солидные, кстати:

— Эмма, а ну не лезь, куды не просют! Живо подняла свой зад и привела в буфетную нашу птичку…

Горничная тактично кашлянула:

— Грета…

— Я так думаю — помирать, дык зная от чьей руки! Говорить, что лар Валентайн душка — это врать перед богами… Лучше знать, чево грозит, чем закрывать глазоньки. Иди, Эмма — приведи нашу птичку в буфетную, там никто и не догадается её искать. — Для ускорения процесса переговоров в руке кухарки мелькнул бывший четвертак Йена.

Эмма покачала головой:

— Это опасно!

— Опасно жить с Безумцем и не знать это, — буркнула кухарка. — Иди! Самой-то не страшно? Это же тебе езжать на Ледяные острова с нашей птичкой. Это тебе жить в одном доме-то с Безумцем, прости небеса…

Эмма побелела и вышла с кухни. Кухарка перевела взгляд на Йена:

— Ты это… Скажи девочке как жить-то, а? Страх же берет, как подумаю… Ишь, удумал лар наш пакость такую — она ж птичка такая глупенькая…

Йен утешающе сказал кухарке, неподдельно схватившейся за сердце:

— Не волнуйтесь, нира Грета — нир Шейл ни причинит лэсе Аликс вреда.

— Касатик, — вздохнула кухарка, — твои слова да Созидателю в уши… Он же… Лар-то наш бывший… Стольких порешил.

— Сердцем клянусь. — твердо сказал Йен. — Лэсе Аликс ничего не грозит.

Грета расплылась в улыбке:

— Ну, чевой ты стоишь… Пойдем, отведу тебя в буфетную — чаю хоть попьешь, а то замерз поди как цуцик. Не любит вас начальство, ой не любит…

***

Лэса Аликс спустилась в буфетную, располагавшуюся в подвале, как все помещения для слуг, спустя полчаса.

Йен тут же вскочил со стула, на котором дремал после горячего чая с пышками:

— Лэса Аликс, еще раз здравствуйте… — сказал он неловко, сжимая в руках шляпу и чувствуя себя ужасно неопрятным на фоне лэсы — та сияла чистотой в своем белом, кружевном чайном платье. Лишенное немодного ныне турнюра платье плотно облегало её фигуру, не давая простора для воображения, отчего Йен сглотнул — Аликс