Кирилл зашагал дальше, стараясь выкинуть эту историю из головы и сосредоточиться на предстоящей встрече с Никой. Она точно удивится, увидев его на пороге, и хоть на время отвлечется от мыслей о суде.

Странно, но ковидные ограничения пришлись даже кстати. Не те, что разлучали его с Никой, а те, что запрещали ей присутствовать на процессе. Кирилл прекрасно знал, как тяжело участвовать в чем-то подобном: он пережил суд над подонком, сбившим на пешеходном переходе Милу. Сейчас ее убийца сидел в тюрьме, и Кирилл вроде бы должен был испытывать удовлетворение, но на деле после оглашения приговора ему не сильно полегчало: Милу не вернуть, хоть сколько гадов посади за решетку.

Он не хотел, чтобы Ника проходила через это. С самого начала считал плохой идеей вмешиваться в расследование и уж тем более просить Семена Анатольевича защищать потенциального убийцу.

Пусть бы Власенко искал другого адвоката! Ника соглашалась, но он видел, что ее слова и мысли живут параллельной жизнью, а после того как Власенко посадили в СИЗО, шансы оставить дело Подставкина в стороне окончательно сдулись.

Впереди в солнечных лучах заблестели золотые купола собора Александра Невского. На площади напротив красовалось величественное здание краевого Законодательного собрания: белый кирпич, колонны, герб — все на месте. Рядом грустил так любимый Кириллом фонтан. Когда он работал, водяные струи падали в полукруглые гранитные чаши, стекая из верхней, той, что поменьше, в нижнюю. Сейчас, ясно дело, фонтан был выключен.

Скамейки пустовали. Прохожие не прогуливались по площади. Памятник Екатерины II возвышался над непривычно безлюдным сквером. Великая императрица смотрела вдаль с высокого постамента, ниже, склонив головы, застыли атаманы казачьего войска. Рядом, гордо вздернув подбородок, стоял князь Потёмкин-Таврический. Между атаманами и князем от ступней Екатерины к сапогам подданных свисала Жалованная грамота, на которой золотыми буквами сверкал на солнце исторический текст. Согласно грамоте, в 1792 году казачьему войску было даровано «вечное владение» кубанской землей.

Монумент окружали деревья, в зеленеющей листве чирикали птицы. Коронавирус смел людей с улиц города, но природа продолжала жить своей жизнью.

Кирилл свернул в проулок, вызвал такси, которое, несмотря на пандемию, подъехало почти мгновенно. Уже спустя пять минут он вышел из машины у подъезда Ники.

Она жила в самом центре города, но не на главной улице, а в переулке, поэтому контраст был особенно заметен: на смену открыточным видам пришел раздолбанный тротуар, потрепанный фасад и детская площадка, знававшая лучшие времена еще при Хрущеве.

Кирилл миновал проржавевшую карусель и вкопанные в землю шины, раскрашенные в бело-голубой, их ограждала красно-белая лента, натянутая в честь карантина. Во дворе было пусто, только рыжая кошка спала на капоте припаркованной машины. Кирилл подошел к подъезду, прижал ключ к домофону. Давненько он им не пользовался. Замок щелкнул. Ника жила на первом этаже, и спустя несколько секунд он уже звонил в дверь, запоздало подумав, что ее может не оказаться дома.

Дверь распахнулась. Ника в голубой пижаме с изображением желтых мультяшных птичек застыла на пороге. Миг — и удивление на ее лице сменила радость.

— Привет! Ты как тут очутился?

Кирилл не удержался: шагнул вперед, подхватил ее и закружил. Ника засмеялась, а он прижал ее к себе, не понимая, как мог существовать без ее смеха? Как выжил без нее? Он обнял ее крепче, такую тонкую, хрупкую. Ника прижималась в ответ, родные пушистые кудряшки щекотали нос. Кирилл поцеловал ее сначала в висок, потом в щеку и наконец добрался до губ.

— Я так соскучилась, — прошептала Ника.

Кирилл вдыхал аромат ее волос и никак не мог надышаться.

— Я тоже.

Он вдруг понял, что больше не намерен с ней расставаться. Неизвестно, сколько еще продлится карантин, но одно Кирилл знал точно: разлука с Никой убьет его быстрее, чем любой вирус. Раз казаки пустили его сюда, значит, и Нику выпустят из города. Почему он раньше об этом не подумал!

— Нет, серьезно, как ты тут очутился? — Ника чуть отстранилась, все так же с теплой улыбкой глядя на него. — Пропуск выдали?

Кирилл сбросил кроссовки, повесил куртку на крючок.

— Не выдали, а дошел я пешком. Точнее, сначала пешком, а потом на такси. Проснулся утром и понял, что очень хочу тебя увидеть.

— Я каждое утро так просыпаюсь. Как ты мимо поста прошел?

— Договорился.

— Ого! На тебя не похоже.

— Жизнь заставила. — Он положил ладони ей на талию. — Боже, я и забыл, какая ты красивая!

В этой веселой пижаме Ника была такой нежной, такой притягательной.

— Кофе хочешь?

— Конечно, хочу. — Кирилл притянул ее к себе, поцеловал настойчиво, жадно. — Только не кофе.

Ника запустила пальцы под его футболку.

— На такой ответ я и рассчитывала. Не забыл, где спальня?

Дорогу туда он отлично помнил.

Кофе они все-таки попили, но позже. Ника принесла в спальню столик, на который поставила чашки с эспрессо и вазочку с овсяным печеньем. Они сидели на кровати, кружки приятно грели ладони. Кирилл любовался Никой и никак не мог поверить, что она рядом. Наконец-то их разлуке пришел конец.

Баффка, Никина серая любимица, запрыгнула на кровать, устроилась под столиком и громко заурчала.

— Не забыла свое любимое место. — Ника почесала кошку за ухом.

Баффка обожала валяться с ними в кровати, а полежать под столом было особым кошачьим удовольствием. Кирилл погладил ее и заговорщически спросил:

— Ну что, Баф, ты все еще хочешь переехать за город? — Он посмотрел на Нику: вопрос, конечно же, адресовался ей.

— Ты серьезно?

— Серьезней некуда. Оказывается, все не так сложно, как мы думали. До моста доедем на такси, а там пешком. Баффке, конечно, тяжеловато будет, но она справится. Правда, серая морда? — Он погладил кошку по пузику, и та выкрутилась, заурчав еще громче. — Вот видишь, Баффка не против. Можно прямо сейчас вещи собрать и в путь, пока светло. Вечером уже будем жарить шашлык у меня во дворе, я мангал достроил.

— Думаешь, пропустят?

— Уверен. Я кодовое слово знаю. — Кирилл усмехнулся, вспомнив указания казака Константина. — Что скажешь?

— А назад как? — Ника все еще сомневалась.

Ясно дело, они были уверены, что отрезаны друг от друга, но оказалось, все ограничения преодолимы.

— Назад сложнее, придется снова договариваться. Ты бы видела, какая там пробка! Но зачем тебе назад? Возьми все необходимое, а как карантин закончится, приедем за остальными вещами.

Кирилл ожидал, что Ника будет в восторге, но ее реакция оказалась другой: улыбка с лица улетучилась, взгляд стал печальным и даже немного… виноватым?

— Ника, что не так? Я