Глава 19

Мне надо установить камеры везде, и я должна сделать это сегодня. Единственная проблема: весь дом скрипит. Громко. Мне нужно убедительное оправдание для своих ночных прогулок на тот случай, если Хлоя или Ричард встанут выяснить, в чем дело.

Очень кстати, что у меня такое как раз есть.

Я гляжу на своего спящего ребенка, присаживаюсь на край кровати и жду. Вскоре, в самом начале первого, Эви просыпается от голода. Даю ей бутылочку, но потом вместо того, чтобы положить обратно в кроватку, беру на руки и аккуратно качаю на бедре.

– Мы немножко погуляем, хорошо, сладенькая?

Она трет глаза своими маленькими кулачками. Уверена, уложи я ее сейчас, Эви бы мгновенно заснула, что при обычных обстоятельствах вызвало бы у меня слезы благодарности.

Но не в этот раз.

– У нас будет маленькое приключение. Что скажешь?

Она тихо похныкивает. Я опускаю телефон в карман халата. Приоткрываю дверь спальни и выглядываю в щелку. Тишина. Крепко придерживая Эви, я тихо шагаю по коридору к детской. Постоянно поглядывая на дверь, я начинаю рыться в комоде с детскими одеяльцами, в которых спрятала камеры. Я уже решила, что лучшее место, где можно спрятать камеру, – это плюшевый медведь. Я долго и тщательно это обдумывала. Вариант не идеальный, потому что так постоянно делают в кино и, если что, там будут искать в первую очередь, но я правда не смогла придумать ничего лучше. Медведь для Эви еще слишком большой, так что просто сидит на шкафу и собирает пыль.

Я усаживаю дочку в кроватку, а сама вскрываю несчастного медведя, достаю белую набивку, устанавливаю внутрь камеру и пихаю набивку обратно.

Я слышу шум у себя за спиной. Или, может, мне просто показалось. Задерживаю дыхание, мои глаза прикованы к двери. Если кто-нибудь сейчас войдет, я не смогу найти удовлетворительного объяснения, что здесь делаю.

Тишина. Я выдыхаю и возвращаюсь к своей миссии. Бедный медвежонок выглядит слегка потрепанным после того, как я усаживаю его на полку. Направляю камеру прямо на кроватку и проверяю угол съемки в приложении на телефоне. Потом кладу оставшиеся четыре камеры в большую синюю хозяйственную сумку, где обычно ношу детские вещи во время походов по магазинам. Заваливаю их упаковками подгузников, закидываю сумку на плечо, беру Эви, которая только что заснула, и выхожу.

Я с таким оглушительным звуком спускаюсь по лестнице, что приходится останавливаться на каждой второй ступеньке, и сердце подскакивает к горлу.

Внизу нас ждет Оскар. Он знает, что ему нельзя подниматься наверх, и в этом плане пес очень дисциплинированный. Но сейчас он весело скачет вокруг нас и размахивает хвостом, угрожая попутно уронить пару-другую ваз. Наверное, делать это ночью было не лучшей идеей. Эви смеется, когда Оскар прыгает на меня. Если никто не проснулся раньше, то теперь проснется в любую минуту.

Первая остановка – кладовка. Если Хлоя хочет нас отравить, сделает она это именно здесь. Что может быть проще, чем капнуть крысиного яда в кофе? Может, мне еще повезло, что я не попробовала шоколадный торт.

Я кладу Эви на расстеленное на полу одеяло, потом встаю на цыпочки и устанавливаю камеру между пакетами муки и киноа. Обе упаковки более или менее белые, и я надеюсь, что камера не будет сильно выделяться. Уходит какое-то время, чтобы сделать ее максимально незаметной, но при этом поймать нужный угол. Но у меня получается, насколько это возможно.

Следующая остановка – гостиная. Я поднимаю Эви, кидаю ее одеяльце обратно в сумку и любуюсь результатом своих трудов.

– Ты что тут делаешь?

У меня перехватывает дух, и я оборачиваюсь. Передо мной стоит Ричард в своей полосатой бело-голубой пижаме, с торчащими во все стороны волосами.

– Я… Я…

Вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, что он успел увидеть. Но в ожидании ответа он не сводит с меня глаз. Не смотрит ни на полки, ни на камеру, которую я только что установила.

– Она никак не засыпала. Я все перепробовала. Решила отнести ее вниз, чтобы не разбудить тебя.

– Ну, я уже проснулся. Ты бродишь по дому всю ночь.

– Правда? Извини. Я…

Эви роняет голову мне на плечо, и у нее дрожат веки. Она заснет буквально через секунду.

– Наконец-то! – говорю я, театрально закатывая глаза.

Ричард вздыхает.

– Пожалуйста, можем мы уже лечь спать?

– Да, – отзываюсь я. – Думаю, можем.

Уже хочу схватить сумку, но останавливаюсь. Я не очень аккуратно кинула туда одеяло и сейчас отчетливо вижу торчащую из-под него камеру. Ричард захочет узнать, что это и для чего. Он поворачивается ко мне.

– Идешь?

– Да, иду.

Я незаметно задвигаю сумку ногой под нижнюю полку. Заберу ее позже.

Поднимаюсь за ним по лестнице. Во мне теплится надежда, что он вернется вместе со мной в нашу комнату, но когда мы оказываемся наверху, Ричард поворачивает налево, так что мне остается только идти направо. Похоже, я не прощена.

Укладываю Эви спать, а потом сама забираюсь в постель и проверяю приложение в телефоне.

Я сделала это. Установила две камеры там, где это важнее всего. В настройках делаю так, чтобы запись отправлялась прямо на облако, и засыпаю.

Глава 20

– Нам надо поговорить.

Ричард торопливо вскидывает запястье и проверяет часы. Это первое, что я сказала ему со вчерашней ночи, когда он спровадил меня в нашу комнату. Я была удивлена, встретив его на кухне полностью одетым и готовым к выходу. Еще нет и семи утра. Включаю кофемашину и насыпаю зерна в диспенсер.

– Я не могу. Мне пора на работу. Увидимся вечером.

– Но ты не позавтракал.

– Перекушу чем-нибудь в городе.

Я думала, что он злился на меня вчера, но сегодня – это какой-то совершенно новый уровень. Он даже не смотрит в мою сторону.

– Нам правда надо поговорить, Ричард.

На самом деле я хочу сказать, что нам надо поговорить о Хлое, потому что прошлой ночью я решила поделиться с ним всем. Расскажу ему о фото, которое она состряпала, даже привлеку Саймона, если придется подтверждать, что снимок ненастоящий. Раскрою ему, что Хлоя попросила меня уйти из дома и забрать с собой ребенка. Я скажу, что с ней что-то не так и он наверняка об этом знает, поэтому ей нужно уехать.

– Во сколько ты будешь дома?

– Постараюсь быть к четырем. У нас все готово к сегодняшнему праздничному ужину?

Я меняюсь в лице.

– Какому праздничному ужину?

Он уже выходит из комнаты, так что сейчас стоит спиной ко мне, в одной руке сжимая свою дорогую кожаную сумку, а другой – оттягивая галстук.

– Только не говори, что забыла!

– Ты про день рождения? Но он завтра! – вырывается у меня.

– Завтра? – Ричард с недоумением наклоняет голову. – Это что, шутка?! Джоанн! Это сегодня!

И тут я начинаю плакать.

– Хлоя? – тихо говорю я, стучась в ее дверь. Меня до сих пор трясет от того, с какой яростью набросился на меня Ричард.

– Клянусь богом, лучше тебе с этим разобраться! – рявкнул он.

Она открывает дверь.

– Что?

– Твой день рождения. Он же завтра, правда? – Я не могу скрыть страдальческого выражения.

– Завтра?! – взвизгивает она. – Нет! Сегодня! А что?

– Но ты сказала, что в субботу.

– О господи. У тебя как будто совсем мозгов нет. Я сказала, что в пятницу, как только сюда приехала. Спроси папу.

Я закусываю губу.

– Да, он тоже так сказал.

Мне хочется поспорить, очень хочется, ведь я знаю, что она говорила про субботу, а сейчас просто снова меня подставляет. Она стремится, чтобы я накосячила. Собирается показать отцу, какая я ужасная мачеха: даже не могу организовать простую вечеринку на дюжину человек в двадцать первый день рождения падчерицы. А ведь если бы Ричард ничего не сказал, то пришли бы ее друзья и не увидели вообще никакого праздника: только меня с тарелкой оливок в одной руке и бутылкой розового вина в другой.

Понимаю, что у меня