Далее следовал краткий пересказ дела прошлых лет, которого на самом деле не было. Но маньяка придумали в таких деталях… Профессиональная работа восхищала.

– А портрет-то откуда взялся? – удивился Гуров, заметив, что фотография маньяка в самом деле выглядела очень натуральной. Льву Ивановичу даже показалось, что это лицо он где-то видел.

– Илья нарисовал, – пожал плечами Петр Николаевич, – дал задание программе придумать маньяка на основе всего, что у нас было.

– Отлично, значит, если наш убийца следит за новостями, то он должен знать, что мы его ни в грош не ставим, – улыбнулся уголком губ полковник. Игра началась.

– Не хочешь Марию отправить куда-нибудь отдохнуть? – спросил генерал и добавил: – У нас дача теплая, на ней сейчас хорошо, весна, птички поют, все просыпается. У меня сейчас в квартире ремонт, мы с женой и внучкой перебрались на дачу, так что одна она не будет.

– Если это и в самом деле мое дело и у убийцы есть ко мне личные счеты, то он хорошо меня знает и по знакомым и друзьям будет искать прежде всего, в том числе и на твоей даче, – отозвался Лев.

На самом деле механизм действия в подобных ситуациях у Гуровых был давно обговорен и отработан. Еще днем Лев позвонил жене и все с ней обсудил.

Повезло, что в этот раз у нее был перерыв между очень сложными спектаклями и руководство театра пошло актрисе навстречу. Отпуск ей оформили одним днем, билеты Маша купила сама и выбрала, куда она отправится, тоже сама. Уже давно и у Крячко, и у Гурова были заведены отдельные счета, куда они откладывали деньги на форс-мажор, чтобы можно было срочно увезти жен и спрятать их так, чтобы никто не нашел. К сожалению, чаще всего по статистике страдали семьи сыщиков. Поэтому многие сотрудники Главка и соседних ведомств негласно отрабатывали, как прикрывать семьи друг друга.

– Ах, в Абхазии уже вовсю цветут мимоза и акация, – улыбнулась Маша, когда Гуров, вернувшись домой по окончании рабочего дня, отрыл дверь и увидел, что сборы идут полным ходом. Это была еще одна черта любимой женщины, которая до сих пор, через столько лет брака, по-прежнему кружила Льву голову. Мария умела находить что-то интересное, наверное, во всех приключениях. Она отдавала всю себя скорби. Помогала тем, кому нужна помощь. Радовалась даже самому небольшому подарку, вниманию и заботе так, как будто Гуров буквально при ней достал ей с небо звезду и она оказалась сделанной из бриллиантов. Жена была еще и лучшим другом полковника.

– Так ты выбрала Абхазию? – удивился Лев. Мария специально, по уже проработанной договоренности, не говорила ему по телефону, куда собирается.

– Я же тебе говорила, что у моей тети там дом. Помнишь, сколько лет она звала нас приехать к себе именно в сезон цветения мимозы и акации?

Смутно Гуров что-то похожее помнил. Помнил он и юркую смуглую женщину с блестящими глазами. Кажется, тетушка Марии была известным на всю Абхазию хирургом. Вроде бы да, в прошлом году она приезжала в город, остановилась у кого-то из своих детей, а сама очень настойчиво звала всю семью Гуровых в гости.

– Ну вот. Ты позвонил мне, а я позвонила ей. Она сказала, что комнату мне подготовят сегодня же, а завтра ее сын заберет меня из аэропорта. Они уже даже продумывают культурную программу.

– Билеты?

– Уже все купила, вылетаю ночным рейсом.

Лев покачал головой:

– Ты великолепна. На сколько тебе дали отпуск? И как ты все успела? Я думал, сейчас купим билеты.

Маша лукаво улыбнулась:

– Отпуск на две недели. Ну слушай, на меньше времени туда даже лететь бесполезно. Я уверена, что свое дело ты раскроешь гораздо быстрее, а я давно не была в отпуске весной.

Лев рассмеялся:

– Прекрасно.

Он очень много ей хотел сказать. Как ценит и как любит. Но вместо этого помог собрать сумки и отвел в кафе рядом с домом, где они любили ужинать, когда хотели побыть вдвоем. И никаких разговоров про работу. Убийцу он поймает, а Марию ждет творческий отпуск. Дирекция ее театра, оказывается, уже договорилась с директором театра Сухуми на несколько творческих вечеров. Так что Мария сменит обстановку и отдохнет.

– А еще там есть море, – мечтательно сказала Мария.

– Хорошо, уговорила, в следующий раз мы поедем туда вместе, – кивнул Гуров.

– Главное, чтобы не как в прошлый раз, когда мы с Наташей прекрасно отдохнули, а вы со Стасом ловили убийцу.

– Ну, зато нас теперь всегда с радостью ждут в Сочи, – улыбнулся полковник, хотя, вспоминая тот отпуск, подумал, что в Сочи он больше ни ногой. Слишком уж большая концентрация преступных элементов на один квадратный метр пляжа поджидала их в той поездке.

После ужина полковник отвез жену в аэропорт, проследил, чтобы запасной телефон с другой симкой был заряжен, и помахал рукой, когда она пошла на контроль.

Он сидел в машине и собирался ехать домой, когда позвонил Крячко, чтобы спросить, как все прошло. Гуров коротко рассказал.

– Все-таки тебе с Машей повезло невероятно, – заметил Крячко, – Ната бы меня сначала придушила, а потом…

– Она бы сделала то же самое, и уже делала это, – напомнил Гуров, – так что нам обоим повезло с супругами.

В целом да, точно так же, как сегодня Марии, Наталье приходилось быстро собирать вещи. И прятаться. Только она выбрала для этого подмосковный санаторий, потом к ней приехала Маша, и жены успели влипнуть там в небольшую историю, откуда мужьям потом пришлось их выручать. Но это была совсем другая история. Видимо, карма у них такая.

– Илья уже почти восстановил работу серверной, пострадали только две базы. Наша, по сохраненным делам с девяносто девятого по две тысячи девятый, и наркотрафика, – доложил Крячко, – а под это дело Илья выбил полное обновление всех защитных систем старой серверной. Первую-то он уже давно превратил в бункер. Кстати, действительно бункер, там же даже стены как-то очень хитро укреплены и экранированы. Орлов поскрипел зубами, но он сейчас добрый и все подписывает.

– Вот и думай теперь, на кого была направлена диверсия, – вздохнул Лев.

Дома Лев не стал предаваться меланхолии и размышлениям, а просто упал спать, решив, что обо всем этом он постарается подумать завтра на свежую голову.

Глава четвертая

Утром Лев понял, что он очень вовремя отправил Марию из дома. У его двери стоял траурный венок с его именем.

– Тьфу ты, это уже пошлость. – Гуров вздохнул,