На столах также обнаружились две большие и громоздкие пишущие машинки: на одном – «Ундервуд», а на втором – «Роял». При виде них на меня нахлынула новая волна воспоминаний, а на глаза опять навернулись слезы. Мне всегда хотелось попечатать на какой-нибудь машинке от «Роял». Я сморгнула слезы и проглотила ком в горле. Нужно ограничивать себя: один эмоциональный срыв в день. И все же было в этих старых машинках что-то особенное. Нередко я задавалась вопросом: почему я захотела стать писателем? Из-за историй, которые рождались в моей голове, или из-за счастья касаться клавиш печатной машинки? Я шмыгнула носом и приказала себе собраться.

Села за один из столов, рассеянно нажала пальцем клавишу «И» и попыталась представить себя в этом офисе. Посмотрела в окно. Вид очень напоминал тот, что был у меня дома в Миссури, только здешний лес рос гуще и был темнее и тревожнее. Но в то же время выглядел более безопасным. Я уже решила для себя, что эти деревья защитят меня от Леви Брукса намного лучше, чем те в Сент-Луисе. Я откинулась на спинку стула, выглянула в окно и увидела библиотеку. Кирпичное здание выглядело именно так, как и должна была выглядеть библиотека – старое, но крепкое и хорошо сохранившееся. Рядом с ним было припарковано несколько машин и пикапов. Из библиотеки вышла молодая женщина с маленьким мальчиком, каждый со стопкой книг в руках. Мальчик уронил одну книгу, но, прежде чем я смогла выбежать и окликнуть их, уже вернулся и подобрал. Вместе с книгами они втиснулись в небольшую машину и уехали.

Я снова посмотрела на стол. Моя «Олимпия» отлично впишется в компанию остальных машинок, да и для компьютера, который обещал Грил, тоже найдется место. В кармане джинсов у меня был один из привезенных с собой одноразовых телефонов, которые я прятала в рюкзаке. Я надеялась, что Грил не соврал и сигнал действительно будет хорошим, но решила проверить это позже.

Мне показалось, что мне разрешили возродить «Петицию», и в том виде, в каком захочу. Но я совершенно не знала, с чего начать. Насколько это важно? Я ведь никогда не изучала журналистику. Поразмыслив, я заключила, что не могу взять на себя ответственность даже за такую простую работу, даже ненадолго. Это просто не мое.

Но как только я приняла такое решение, в голове появились и другие мысли. По крайней мере, мне будет куда пойти. Здесь я смогу работать, не мешая никому шумом клавиш. Работа в «Петиции» может стать идеальным прикрытием. И, напомнила я себе, писательскому мастерству я тоже не училась. Просто села и начала писать.

Конечно, я надеялась, что Леви Брукса скоро поймают и мне не придется оставаться здесь надолго. Но какие бы обязанности ни появились у меня в связи с этой работой, я поступлю не хуже, чем Бобби Рирдон, если вдруг уеду и все брошу. И мне не нужно будет уведомлять Грила за две недели до отъезда.

Я не была уверена, насколько серьезно Грил предлагал мне «поупражняться» и взяться за старое. Может, он просто изо всех сил пытался найти для меня какое-нибудь занятие. Но мне было любопытно. Хотя нет, это было больше, чем простое любопытство. Скорее даже что-то, что грозило перерасти в одержимость, если я не буду осторожна. Меня притягивала эта загадочная смерть, может быть, не случайная. Здесь, на Аляске, в городке, где люди гибли в основном от рук матери-природы, предполагаемое убийство случилось как раз в тот момент, когда я летела в Бенедикт? Простое совпадение? Возможно. Этот вопрос упорно не давал мне покоя.

Работа в «Петиции» могла бы помочь мне разобраться в том, что произошло, и выяснить, не связано ли это со мной или Бруксом. Маловероятно, но вдруг. Я понимала, что слишком остро реагирую на ситуацию, что веду себя как параноик, но не могла иначе.

Я знала, что никогда больше не смогу игнорировать тревожные сигналы в своей голове, как бы тихо они ни звучали.

Пока я размышляла о том, что привело меня в это место и эту хижину, и о том, как мне быть дальше, входная дверь осторожно отворилась. Я вздрогнула и едва не вскрикнула.

– С колесами все нормально, – сказал Грил, закатывая велосипед внутрь. – Теперь у вас будет хоть какой-то транспорт. С кулером разберусь сегодня вечером.

– Я могла бы купить себе пикап.

– Разумеется, если хотите. Но лучше это сделать в том случае, если решите остаться.

Я кивнула.

– Шеф, могу ли я задать вам несколько вопросов о том предполагаемом убийстве, о котором мы говорили? Официально.

Грил выглядел смущенным и обеспокоенным одновременно.

– Я не совсем это имел в виду, когда говорил о работе в «Петиции» или просил мне помочь.

– Тем не менее именно это у меня в планах. Я буду рада помочь вам всем, чем смогу. И даже соглашусь на эту бесплатную работу и постараюсь выполнять ее максимально хорошо, если вас устроит моя кандидатура.

На обрамленном потрёпанной бородой лице Грила и в закрытых заляпанными очками глазах сменилось несколько выражений, но в конце концов он сказал:

– Хорошо, у меня есть еще несколько минут. Давайте поговорим.

Грил явно не верил, что я действительно хочу написать в газете статью о произошедшем. Возможно, он считал, что это проявление писательского любопытства, желание собрать информацию для книги. Может, он и был прав, хотя я сама не могла с уверенностью сказать, что собираюсь делать с информацией. Мне просто было важно ее узнать.

Погибшую женщину звали Линда Рафферти. Она и ее муж Джордж переехали в Бенедикт три года назад из Северной Каролины в попытке сбежать от своего прошлого: их ребенок, подросток, погиб в автомобильной аварии, и с тех пор горе гнало их вперед. Они купили дом на западной стороне – именно так выразился Грил. Бенедикт разделялся на четыре огромных квадрата по названиям сторон света – не на официальных картах, но фактически. Очень удобно указывать направления.

Приехав на Аляску, Линда и Джордж жили уединенно и держались особняком. Они посвящали все свое время национальному парку Глейшер-Бей, где работали и добровольно оказывали помощь по необходимости.

– А какая помощь требовалась? – спросила я Грила. – Чем занимаются люди в парке, состоящем из ледников?

– Поездки на лодках, на каяках, обустройство кемпинга, работа в туристическом центре и кафе, а еще там есть небольшой домик, который сдают туристам. Мы все там помогаем