Иногда в присутствии посетителей нам приходится пользоваться вымышленными именами, чтобы сообщить друг другу о прибытии нового лица, желательного или нежелательного. Любое имя с двумя буквами «д» означало, что пожаловал Крамер. Я вошел в кабинет и объявил:

— Мистер Дурдон.

— О! — Вулф посмотрел на меня, склонив голову набок, и его брови поползли вверх. — Правда? — Он повернулся к остальным. — Под дверью ждет мистер Крамер из полиции. Может быть, пусть присоединится к нам? Как вы полагаете?

Все трое безмолвно таращились на Вулфа.

— По-моему, не стоит, — продолжил тот. — Разве что он вам нужен. Прошу меня извинить.

Он встал и направился к двери, я посторонился, пропуская его, и зашагал следом. Вулф поставил на место цепочку, приоткрыл парадную дверь, насколько позволяла совокупная длина звеньев, и сказал в образовавшуюся двухдюймовую брешь:

— Я занят, мистер Крамер, и не знаю, когда освобожусь. У меня мисс Фрэнсес Кокс, мистер Джон Мерсер и мистер Филип Горан. Я решил сам сообщить вам об этом, а не посылать мистера Гудвина, потому что подумал…

— Открывайте!

— Нет. Я не возражаю против вашего присутствия при моей беседе с этой троицей, но ведь вы…

— Я пришел к Элме Вассос. Открывайте дверь.

— То-то и оно.

Заслышав шум за спиной, мы с Вулфом обернулись и увидели, как из кабинета высовывается Филип Горан. Вулф снова приник к щели.

— То-то и оно, — повторил он, — что мисс Вас-сос не желает видеть вас… Как я уже говорил, общаясь со служителем закона, гражданин пользуется правами, сформулированными весьма бессмысленно и даже вздорно. Я могу отказаться впустить вас в дом, но если уж впущу, то сразу же окажусь совершенно беспомощным. Вы сможете свободно совать свой нос повсюду, беседовать, с кем вам будет угодно, и я не посмею вам помешать. Если я потребую, чтобы вы убрались, вы просто не обратите на меня внимания. Позвав полицейского, чтобы выдворить вас, я лишь выставлю себя на посмешище. Следовательно, я впущу вас только при наличии ордера.

— Вы прекрасно знаете, черт побери, что ордера у меня нет. По вашему наущению Элма Вассос подала на меня жалобу, и я намерен обсудить это с ней.

— Поговорите с ее поверенным.

— Тьфу! С Натом Паркером? Да он пляшет под вашу дудку. Откроете вы эту дверь иди нет?

— Нет.

— Богом клянусь, я получу ордер.

— На каком основании? Советую вам тщательно выбирать выражения, составляя запрос. Вы не можете заявить, что вам необходимо обыскать мой дом, чтобы найти улики. Улики чего? Вы не можете обвинить меня в попытке препятствовать правосудию. Если вы напишете, что я мешаю официальному расследованию, я спрошу: какому расследованию? Наверняка не расследованию гибели Дэниза Эшби: судя по публикациям и по тому, что вы сказали вчера утром мистеру Гудвину, дело, как я понимаю, закрыто. Что касается обыска моего дома с целью обнаружения мисс Вассос, это и вовсе вздор Находясь при исполнении служебных обязанностей, вы не имеете права встречаться с ней и прикасаться к ней. Вчинив вам гражданский иск, она не нарушила никаких законов. Советую…

— Она — основной свидетель.

— Правда? А по какому делу? Народ штата Нью-Йорк — против Петера Вассоса, обвиняемого в убийстве Дэниза Эшби? Ха! Петер Вассос мертв. Не думаете ли вы сейчас, что убийца Эшби до сих пор жив? Если думаете, то кто ходит у вас в подозреваемых и каким образом мисс Вассос может быть основным свидетелем против одного или нескольких из них? Нет, мистер Крамер, ничего не выйдет. Я занят, а в щель дует холодный ветер. Я закрываю дверь.

— Минутку. Вы прекрасно знаете, что девица не добьется от меня возмещения ущерба.

— Возможно. Но вполне вероятно, что ей удастся вынудить вас дать присягу и ответить, кто сообщил вам, что у нее были неподобающие отношения с Дэнизом Эшби. Вчера мистер Гудвин спрашивал вас об этом, и вы злобно посмеялись над ним. Может быть, скажете мне сейчас? Обещаю на вас не ссылаться.

— Нет. Вы сами знаете, что не скажу. По-вашему, у нее не было неподобающих отношений с ним? И Вассос не убивал Эшби?

— Разумеется. Потому-то я и позвал сюда этих людей и намерен обсудить дело с ними. Поданные иски…

— Черт возьми, Вулф, откройте же дверь!

— Наоборот, сейчас я ее закрою. Если вы передумаете и решите ответить на мой вопрос, у вас есть номер нашего телефона.

Крамер иногда кое-что соображает. Зная, что вдвоем мы с Вулфом весим четыреста пятьдесят фунтов, он не стал совать в дверной проем башмак. Зная, что мы видим его сквозь зеркальное стекло, он не стал потрясать кулаком и корчить страшные рожи. Он просто повернулся и ушел.

Мы с Вулфом тоже повернулись. Горан больше не подглядывал за нами, а просто вышел в прихожую. Заметив наше приближение, он развернулся и юркнул в кабинет. Когда мы входили туда, он объявил:

— Это был инспектор Крамер. Вулф захлопнул дверь перед его носом. Инспектор ушел.

— Черта с два вы захлопнете дверь перед носом полицейского инспектора, — полнозвучно проговорила Фрэнсес Кокс.

— Так или иначе, Вулф это сделал, — ответил Горан и снова опустился в кресло. Мы с Вулфом заняли наши места, и Вулф вперил взор в Горана.

— Продолжим. Итак, Петер Вассос чистил вам ботинки?

Глаза Горана забегали, и он метнул взгляд на Мерсера, но президент хмуро смотрел на угол стола Вулфа и не пожелал встретиться взглядом со своим подчиненным. Тогда Горан снова воззрился на Вулфа.

— Нет, не чистил. Полагаю, вы хотите знать, не я ли рассказал Вассосу о его дочери и Эшби? Я не рассказывал. Я никогда не видел Вассоса. Как я понимаю, он приходил около половины одиннадцатого, а меня в это время не бывает в конторе, я наношу визиты покупателям. В понедельник утром я, правда, сидел на рабочем месте и несколько минут общался с Эшби, но я ушел, когда не было еще и десяти часов.

Вулф хмыкнул.

— Неважно, были ли вы там утром в понедельник. Любой мог незаметно проникнуть в кабинет Эшби через дверь, ведущую в коридор. В том числе и вы. Меня интересует…

— Тогда почему вы избрали нас? Если войти мог любой желающий?

— По двум причинам. Одна из них — более веская, другая — менее. Менее веская — клевета на мисс Вассос. Более вескую я пока не назову. Я охочусь не за человеком, который рассказал Вассосу об отношениях его дочери с Эшби. По-моему, никто ему