— И как вы отреагировали? — полюбопытствовала я.

— Ну, мы вместе учились, особо не дружили, но порой оказывались в одной компании. Я сказал ему: «Я буду молчать, но тебя может узнать кто-то другой. И, если в твоей лаборатории опять накосячат, я язык развяжу». Он поклялся, что теперь все его сотрудники будут работать крайне внимательно. Тут меня вдруг осенило, я задал проходимцу вопрос: «Кто и сколько заплатил тебе, чтобы в анализе того мальчика указали не его группу крови?» Смотрю на мерзавца, а тот вмиг вспотел, да как! Перепугался по полной программе! Человек способен управлять собой, промолчать, когда охота говорить, не есть конфеты, но тело ему не всегда повинуется. В момент страха один начинает нервно смеяться, у другого щека или глаз дергается. А Баранов вспотел. Я ему тихо сказал: «Ты подонок». Он вскочил и удрал. Я хотел поднять шум, но родители паренька вместе с сыном уехали жить в Италию, а через пару месяцев после и сам Фосков на тот свет уехал. Сейчас Света Фадеева, вдова его, там рулит. Известная мне личность, за деньги сделает все и даже больше. Он с ней в загс пошел, когда Иммануилом стал… Я уверен, что мерзавцу заплатили, чтобы он дочке Софьи группу крови подправил.

— Думаете, анализ Луизы — фальшивый?

Антон нахмурился.

— Помню, как Константин себя вел во время родов, как она на него смотрела. Там любовь жила. Можно прикидываться заботливым, супруге шубку купить, но роды ясно показывают, какая семья, кто в ней главный, какие проблемы у пары. Немало богатых мужиков, которые за все заплатят, жену ко мне уложат, но за руку во время схваток держать не станут, даже не войдут в клинику. И я не верю никаким анализам из лабораторий Фоскова.

— Почему тогда молчите? Их надо закрыть! — возмутилась я.

— А где доказательства? Можно, конечно, подослать к ним человека с микрофоном, но сам хозяин исчез — то ли правда умер, то ли где-то спрятался… Кстати! Только сейчас сообразил! Мы храним весь архив со дня открытия. Минуточку! — Григорьев взял телефон. — Карина, срочно нужна история родов одной нашей пациентки. Сейчас сброшу ее имя и фамилию, скинь мне на почту… Спасибо, дорогая! — Антон положил трубку. — Сейчас пришлет.

Минут пятнадцать мы ждали документы, потом раздался звонок.

— Отлично! — обрадовался хозяин. — Сейчас глянем. Дарья, пойдемте в мой кабинет.

Мы поднялись на второй этаж. Григорьев сел у огромного письменного стола, я устроилась напротив в кресле. Врач открыл ноутбук и улыбнулся:

— Научно-технический прогресс, хоть его и ругают, облегчил человечеству жизнь. Лет двадцать назад вам бы пришлось ехать в клинику, ждать, пока найдут папку, а сейчас — айн, цвай, драй!.. Итак, что мы видим… — Григорьев повозил мышкой по коврику. — Отец — Константин, первая группа крови, резус положительный. Мать — Софья, первая группа крови, резус положительный. Новорожденная девочка — первая группа, резус положительный. За эти данные я ручаюсь.

— Луиза — родная дочь своих родителей! — обрадовалась я.

— Верно, — согласился врач. — Полагаю, тот, кто захотел опорочить ее, не знал, что у нас всем новорожденным делают анализ крови. По ОМС и то его не каждому делают, а у нас — всем.

— У младенцев такие крохотные пальчики… — пробормотала я.

— Да, — улыбнулся Антон. — Поэтому обычно забор на анализ делают из пуповины при рождении малыша… Можете успокоить Софью. После всех бед, которые они пережили, наконец-то родилась здоровая девочка.

— У пары есть еще дети? — удивилась я.

— Было несколько выкидышей на сроке три-четыре месяца, — объяснил Антон. — Со здоровьем у матери все было в порядке. Мы женщину на молекулы разобрали после третьей неудачи, но так и не сумели сообразить, почему так происходит. Когда Софья в очередной раз забеременела, я посоветовал Косте отправить жену подальше из столицы и никому не говорить, где она. Забыть на время про дом, спрятать хорошо супругу, а за две недели до родов привезти ко мне в клинику. Так на свет появилась совершенно здоровая Луиза. Сказать вам, почему я такой план действий разработал?

Я молча кинула. Григорьев продолжил:

— Я подумал: и муж, и жена здоровы, никаких проблем с беременностью не должно быть. Софья по женской части без малейшего изъяна. Что происходит? Нервы? На второй и третьей попытке очень даже возможно. Мысль могла в мозгу нору свить: «Один раз случилась неудача, она может повториться». А о чем печалишься, чего ждешь, к чему готовишься, то с тобой и произойдет. Но в первый раз такого хлама у беременной в голове, как правило, нет, она, счастливая, мечтает о ребенке. И тут — неудачи, одна за другой. Но когда женщина отправилась за город, провела там все время до родов, все получилось. Неужели Соня не вспоминала о том, чем завершились предыдущие беременности? Однако это не помешало. Не в нервах дело и не в ее здоровье. А в чем?

Антон постучал ладонью по столу.

— Может, в доме колдун завелся? Но в колдунов и иже с ними я не верю. Решил поговорить с Костей, сказал ему: подозреваю, что кто-то «организовал» выкидыш.

— Вы кого-то конкретного подозреваете? — тихо осведомилась я.

Григорьев почесал правое ухо.

— Костя откровенно признался, что подозревает свою мамашу. Она с первого дня знакомства жену сына возненавидела. У Яковлевой были планы женить Константина на дочери своей подруги, но девушка с другим в загс отправилась. Ну и когда появилась Сонечка, свекровь себя стала безобразно вести.

— Почему? Если та девушка не захотела связывать свою жизнь с Яковлевым, то при чем тут Софья?

— Вы рассуждаете как нормальный человек, — кивнул Григорьев, — а мать у Кости — с левой резьбой. Логичного объяснения ее ненависти нет… И вот еще что: выкидыш на третьем, четвертом и далее месяце очень сильно травмирует психику. Беременная успевает привыкнуть к своему положению, радуется скорому появлению малыша, ходит по магазинам, рассматривает распашонки, начинает делать покупки. Фигура медленно меняется, но тут… облом! Почти все очень тяжело переживают потерю ребенка на таком сроке. Конечно, на двух-трех неделях тоже радости нет, но тогда женщина к своему положению еще не привыкла. А тут… Кто-то от всей души ненавидел Софью, хотел доставить ей побольше переживаний.

— Вероятно, то, что вы рассказали, может стать сюжетом для детективного романа, — тихо произнесла я, — но в реальной жизни подобное навряд ли приключится.

Григорьев пару секунд молча смотрел на меня, потом заговорил, как бабушка, которая пытается вложить ум и разум в голову глупому