— Свидетель лжет либо обознался, — выдал Клавдий хрипло. — Я до него доберусь. Стукачество ему в глотку забью.

— Ни в коем случае! — Вениамин замахал руками. — Пока вы к нему не лезьте, братаны. Ваши резкие контакты со свидетелем обвинения в первую очередь повредят Марии Гольцовой. Мы его вычислим, не беспокойтесь. Мой помощник… он пенсионер-силовик и не полицейский, а из другой конторы, не упоминай всуе ее название. Ему под семьдесят, и он сущая старая ищейка, находка для адвоката. На пенсии сколотил сначала частное детективное агентство, но погорел, и у него отняли лицензию, едва самого не посадили. Он нанялся к моему дяде помощником адвоката, и я его унаследовал вместе с фирмой. Он выследит, вычислит сам свидетеля и установит все его данные.

— А если за весь срок задержания полиция с проведением судмедэкспертизы не управится? — уточнил Макар. — Машу выпустят?

— Нет. Не обольщайтесь. Без данных экспертизы трупа предъявление Гольцовой обвинения в убийстве Матвеева невозможно. Показаний свидетеля мало. Но и на свободу она не выйдет. Прицепятся с чем-нибудь к ней уже в ИВС — нагрубила конвоиру, подралась с сокамерницами или матом послала полицейских. И впаяют еще пятнадцать суток административного ареста за мелкое хулиганство. Все ради удержания ее под стражей, пока следствие ползет ни шатко ни валко.

— Наша Маша подралась?! Послала матом?! — опешил Макар. — Она еще о моем отце заботилась, а сейчас нежно нянчит Сашхена.

— Вменят «неповиновение полиции», натянут еще десять суток уже административного ареста по решению суда. Называется у них — «тормознуть фигуранта», — хмыкнул Вениамин. — Ее не выпустят, не питайте надежд. Марию освободят от уголовного преследования, только если мы железно докажем ее невиновность. Следствие шьет лишь обвиняющие ее улики. На то, что она отрицает вину, никто не обращает внимания. Для освобождения Маши мне, адвокату, необходимо убедить полицию: Матвеев очутился на рельсах в связи с неким другим преступлением. Например, с убийством соседки или же с чем-то еще, пока скрытом от нас. И Маша непричастна к его гибели. Лишь объективная информация, собранная нами, установление личности истинного убийцы и движущего им мотива перевесят показания свидетеля. Мы должны торопиться. Из деревенского полицейского ИВС задержанного легче вызволять, чем из СИЗО, — говорю это из своего опыта.

Лейберман вихрем умчался в Гавриковский отдел полиции, возглавляемый подполковником Лейкиным, где и находилось ИВС, строго-настрого наказав друзьям не проявлять пока никакой самодеятельности, ждать его звонка из полиции (он словно противоречил сам себе в совете поторапливаться).

Жизнь в доме внешне вошла в привычную размеренную колею. Дети проснулись, позавтракали. У Лидочки начались с Верой Павловной уроки русского и английского, шестилетняя немая Августа тоже всегда присутствовала на занятиях сестры. Макар до полного изнеможения играл с Сашхеном в прятки. А Клавдий не находил себе места. Все валилось у него из рук. Дождавшись перерыва в уроках, он заглянул в художественную мастерскую Августы. Ее рисунки… Они всегда поражали его. Во время их прежних расследований немая маленькая Августа порой изображала удивительные, пугающие вещи. Клавдий не воспринимал ее рисунки в качестве прямых предсказаний, но с некоторых пор остро, эмоционально на них реагировал. Рисунки не указывали путь, но в них всегда имелась некая деталь — самая главная. Грозная. Клавдий убеждался в этом всякий раз, когда их расследования с Макаром заканчивались. Но в последнее время Августа увлеклась живописью красками на холсте, и картины ее выглядели чистыми яркими абстракциями.

— Принцесса, есть что-то новое? Да? — спросил он Августу, стоявшую возле мольберта, она загораживала холст собой.

Девочка внимательно посмотрела на его расстроенное мрачное лицо и посторонилась. И Клавдий увидел на холсте себя и Машу. Принца и Золушку, изображенных Августой схематично, но удивительно точно, образно.

— Почему Маша нас покидать? — услышал Клавдий тихий голос Лидочки. Она тоже явилась в художественную мастерскую.

— Она скоро вернется. — Клавдий не отрывал глаз от картины Августы.

— Маленьким никогда не говорить, как есть на самом деле, — философски заявила Лидочка. — Мы еще маленькие, да? Нам ничего не сказать. А мы с Августой все равно догадайся. — Лидочка по-русски строила фразы в основном верно, но иногда ошибалась в падежах и глаголах. — Клава, ты ее целовать. Она на твой день рождения хотела испечь Banoffee pie[10]. Я ей сама переводить рецепт. Но не испекла — ушла. Ночью.

— Я ее верну. Обещаю вам. — Клавдий выдал клятву с излишней горячностью. Сам себя осадил — с малышами следует сохранять спокойствие.

— Кто целовать, тот привезти обратно, и жить они долго и счастливо. — Крохотная Лидочка снизу вверх смотрела на Клавдия весьма сурово. И вдруг на ее голубые глаза навернулись слезы, она всхлипнула. Августа обняла ее за плечи, привлекая к себе. Пусть она и молчала, но понимала каждое их слово. — Мы уже все скучаем по Маше!

Вениамин Лейберман позвонил из отдела полиции, когда они уже извелись в ожидании новостей.

— Шолом! Я официально вступил в дело, — сообщил он. — Контактировал с подполковником Лейкиным. И со следователем. Ознакомился с документами по задержанию моей подзащитной. Они уже установили личность жертвы.

— Каким образом? — спросил Макар по громкой связи.

— Матвеев получал новый загранпаспорт, его биометрия в базе, они сняли у мертвеца отпечатки пальцев и проверили по банку — думали, вдруг судим или привлекался, а у него биометрия всплыла. Мне Лейкин сам похвалился — мол, оперативно мы, товарищ адвокат, узнали имя потерпевшего. Загадочного свидетеля обвинения я в отделе не видел — оно и понятно. Зато в отдел полиции доставили брата Матвеева. Мы в коридоре столкнулись, я понял из разговоров полицейских, что это родственник жертвы. Потащили его в морг на опознание трупа. Все потихоньку закручивается. Я жду свидания с подзащитной. Затем займусь бумажной процессуальной бюрократией, а после сам махну в заброшенный тупик, изучу и сфоткаю место происшествия. Встречаемся вечером у вас, явлюсь уже с конкретными новостями, исходя из показаний Марии.

Отключившись от Вениамина, Макар глянул на наручные часы.

— Ивана Матвеева утром привезли на опознание, — повторил он. — Морг плюс допрос. Сейчас уже почти три, его отпустили из полиции. Он уже в курсе смерти брата. Наш контакт с ним Маше не повредит. А