— Если вспомнить наставления патологоанатома Сивакова, то… Какова же давность ее смерти? — Макар изучал всю картину. — Клава, на ней халатик кашемировый от Брунелло Кучинелли за полмиллиона, тапки пуховые той же фирмы за сотню тысяч. А умерла она примерно семь часов назад. Плюс-минус час.

— С чего ты решил? — Клавдий устремил свой взор дальше — в гостиную, объединенную с каминным холлом.

— Трупные пятна еще слабо выражены на ее икрах и внутренней поверхности бедер, здесь, где халат задрался, — объявил Макар. — Они начинают приобретать четкие очертания после десяти часов с момента наступления смерти.

— Она одета. Мы ее спину не можем осмотреть и ягодицы, именно на эти участки тела Сиваков да и наш Федор Матвеевич Гущин всегда обращают особое внимание.

— Исходим из данности — мы же ее не трогаем, не переворачиваем, не перемещаем. Кровь на ее лице и волосах успела засохнуть. Кровавая лужа потемнела, но кровь все еще жидкая, — гнул свое Макар. — Я лекции по медицине в Кембридже свободно посещал из любопытства. После смерти кровь густеет и сворачивается, а через полтора часа вновь разжижается. Первые шесть-семь часов после смерти кровь выглядит примерно так, — он указал на пятно на полу у головы жертвы. — И запах — он пока еще не сильный, но мы его все равно оба сразу почувствовали на входе. Стоит теплая сырая погода, и в доме очень жарко, здесь, несмотря на лето, включено отопление, поэтому все признаки усугубляются.

— Насчет вони от трупа ты прав, — Клавдий поморщился. — Итак, сейчас начало седьмого. По-твоему, ее прикончили…

— Вчера. Между десятью и двенадцатью вечера. Точнее мы сказать не можем. — Макар распрямился.

— В гостиной бумаги по полу раскиданы, я даже отсюда вижу — белеют у двери, — объявил Клавдий. — Глянем?

Они двинулись в гостиную. Просторный салон с эркером-окном на Москву-реку, нелепыми мраморными колоннами, кожаными диванами и плазменной панелью на стене. Яшмовый наборный пол усеяли разбросанные документы и пустые папки-файлы. Плазменную панель на кронштейнах отвели вбок, а таившийся за ней домашний сейф выкорчевали, выдрали из стены. Сейф висел лишь на одном крюке. Дверь его с электронным замком не взломали, но боковую стенку вскрыли, словно консервную банку гигантским ножом. Подойдя к сейфу, Макар и Клавдий узрели рваные острые края металла и проделанную в стали дыру. В нее можно было просунуть руку.

— Не автогеном резали, — предположил Клавдий. — Края бы оплавились тогда. Скорее дубасили по долоту молотком и отгибали края кусачками и пилой орудовали. Довольно кустарно все сделано. Не похоже на профессионального медвежатника, скорее на дилетанта.

— Вор-убийца сумел пробить в толстой стенке сейфа относительно небольшое отверстие. — Макар разглядывал пол. — Вытаскивал, что рука захватит, — все подряд, вслепую, да? Папку пластиковую с документами, бумаженции, счета… Смотри, везде коробки валяются от ювелирки.

И точно, по всей гостиной некто раскидал бархатные коробочки разного цвета и футляры. Клавдий посветил фонарем в дыру.

— Опустошили ларчик, — констатировал он. — Все выгребли.

Внезапно нечто привлекло его внимание, он шагнул, нагнулся и вытащил из-под бумаг… загранпаспорт. Держа его осторожно руками в резиновых перчатках, раскрыл, перелистал. С фотографии на них смотрела женщина лет семидесяти с той самой прической «помпадур». Полное, щекастое, явно наколотое ботоксом холеное лицо. Но глаза — старческие, тусклые и — тяжелый двойной подбородок.

— Наша покойница, — шепнул Макар. — Но сейчас ее трудно узнать.

— Акакиева Антонина Авдеевна, — огласил паспортные данные Клавдий. — Возраст — семьдесят три года.

— Ограбление с убийством. — Макар оглядывал все с нервным любопытством. — Но она не могла одна обитать в таком большом особняке. Надо проверить, вдруг есть еще жертвы?!

Клавдий швырнул паспорт на пол. И они вернулись в холл, обошли весь первый этаж. Бесшумно поднялись по лестнице, стараясь не мелькать в панорамных окнах. Трупов домочадцев они, к счастью, не нашли. Макара удивила запущенность и неухоженность особняка. Во всех комнатах дорогую мебель, полы и турецкие ковры покрывала пыль толстым слоем, стеклопакеты давно не мыли, на подоконниках валялись дохлые мухи, в трех ванных комнатах сантехнику не чистили. Они зашли в спальню с разобранной кроватью. Все — от шелкового стеганого одеяла до штор, обоев и абажуров — розового цвета. Из спальни дверь вела во вторую гардеробную, тоже ломившуюся от женской одежды и аксессуаров.

— Акакиева либо уже спала, либо готовилась ко сну, когда услышала внизу шум разбитого окна веранды. Она спустилась на подъемнике на первый этаж, и на нее сразу напали. Размозжили ей голову. Разбойное нападение на дом с убийством хозяйки. Все вроде указывает на это. Разворотив и очистив лишь сейф, не прельстившись документами, паспортом, картинами на стенах и антикварным фарфором, убийца свободно покинул дом через входную дверь, отперев ее изнутри. — Клавдий глянул мельком в окно. — Уже совсем светло — тучи разошлись, Макар. И нам пора сваливать отсюда.

Спустившись, они выскользнули через парадную дверь. Макар на пороге холла оглянулся: мертвая хозяйка дома походила на кита, выброшенного на сушу беспощадными волнами.

Очутившись вновь на участке Матвеева, Клавдий застыл у калитки, повернувшись лицом к особняку, превратившемуся в погребальный саркофаг.

— Все просматривается, — объявил он. — Полный обзор соседних угодий из-за срезанного болгаркой забора. Гостевая избушка прячется за деревьями. Отсюда ее не разглядеть. А большой особняк словно на ладони — и веранда, и парадный вход. Наш дилер Дима Матвеев оказался свидетелем разбойного нападения. Если Акакиеву грохнули в десять-двенадцать часов, то… все сходится. Маша заметила его на путях то ли оглушенного, то ли уже бездыханного, с гематомой на виске, около двух ночи. Он припозднился после работы, добрался до загородного дома в темноте. Возможно, выпил до этого… Открыл ворота, но не заехал сразу, а прошел на свой участок. Наверное, дом хотел сначала отпереть. И нечто вдруг привлекло его внимание — шум у соседей. Стеклопакеты веранды беззвучно вскрыть просто невозможно. Он заметил грабителя-убийцу, а тот — его. Дилер Дима не успел даже позвонить в полицию. Его шарахнули по башке. Но избавиться от тела повременили. У нападавшего было более важное дело — ограбление дома. Расправившись с хозяйкой, вскрыв сейф, забрав его содержимое, убийца переключился на случайного свидетеля. Тачки дилера нет. Убийца Акакиевой мог воспользоваться ею — перевез тело Матвеева в тупик и положил на рельсы. А тачку, с большой долей вероятности, он спрятал в лесу или утопил в реке уже позже.

— Но зачем? — возразил Макар. — Не проще ли было бы убийце-грабителю бросить Матвеева здесь? Труп Акакиевой-то оставлен в доме.

— В старухе веса килограммов сто двадцать, — возразил Клавдий. — И ей череп раскололи прямо в холле, едва она сползла