– Мне в определенной степени нравится хаос. – Девушка сбросила капюшон, обнажив голову с русыми волосами. – Знаю, Виктория сказала никаких имен, но я Хоуп.

– А я…

– Сойер Тафт, – закончила за меня Хоуп. – Автомеханик в прошлом, блудная внучка Лилиан Тафт и пятая из самых интересных Кандидаток.

Когда я готовилась к Балу дебютанток, слово «интересная» обычно использовалось как оскорбление, искусно замаскированное под комплимент. Но Хоуп не собиралась меня оскорблять.

– Я хочу знать, как вам стало известно, что я работала механиком?

Хоуп улыбнулась:

– На твоем месте меня бы больше заинтересовало, что это за четыре Кандидатки, на фоне биографий которых твоя кажется менее примечательной.

Я не удержалась от мысли, что им еще не все известно.

Рядом с Хоуп появилась еще одна «Белая перчатка».

– Создаешь проблемы? – пробормотала она. Ее капюшон был по-прежнему на ней.

Хоуп не подтвердила и не опровергла это обвинение:

– Несса, Сойер. Сойер, Несса.

– Никаких имен, – напомнила Несса Хоуп.

– «Белые перчатки» не подчиняются приказам, – небрежно отмахнулась Хоуп. – Даже когда они исходят от одной из нас, а именно – от блистательной Виктории Гутьеррес.

Я не сразу осознала, о ком идет речь, а затем в комнате словно взорвалась бомба. Я не слышала ничего, кроме звона в ушах и имени, которое Хоуп только что выразительно упомянула. Гутьеррес. Виктория Гутьеррес.

Я оглядела комнату в поисках «Белой перчатки», которая сказала, что нам не обязательно знать их имена, – темноволосой девушки, которая предложила мне выбрать напиток. К сожалению, при таком освещении, да еще когда большинство «Белых перчаток» по-прежнему оставалось в капюшонах, ее было нелегко обнаружить.

Возможно ли, что Виктория Гутьеррес приходится родственницей Виктору Гутьерресу, который намерился уничтожить бизнес Дэвиса Эймса? Насколько вероятно, что она родственница Аны?

Я попыталась привлечь внимание Кэмпбелл, но безуспешно. Стоявшая рядом «Белая перчатка» повернулась. Не Виктория. Вместе с Хоуп и Нессой уже минус три. Четвертая стояла лицом ко мне в дальнем конце комнаты. Не она. Обернувшись, я увидела девушку в капюшоне, которая выходила обратно в бар. Окинув взглядом толпу, я смогла исключить еще двоих, исходя из их роста и телосложения. А значит, один к одному, что покинувшей заднюю комнату девушкой была Виктория Гутьеррес.

Я решила рискнуть. В основном зале мою цель было нетрудно вычислить. Алая мантия сразу же бросалась в глаза. Я последовала за девушкой в капюшоне сквозь толпу. Несмотря на музыку (по-прежнему одновременно играли рояль и динамики), танцевало очень мало людей, если не считать тех, кто раскачивался и пил в такт одному из соперничающих ритмов.

Виктория – если это была Виктория – неторопливо подошла к барной стойке. Она находилась в центре зала, на возвышении, и была огорожена красными бархатными тросами.

Я попыталась пройти за ней, но меня остановил вышибала.

– Сначала мне нужно увидеть удостоверение личности. – Он был невысоким, коренастым, с мрачным взглядом и внушительными бицепсами.

– Я с радостью покажу вам свое водительское удостоверение, – ответила я, – как только вы предотвратите драку, которая вот-вот разразится между вон тем Парнем из студенческого братства, который уже хорошо так навеселе, – я кивнула в левую от нас сторону, – его приятелем, пьяненьким Наследничком семейного состояния и…

Вышибала повернулся к ним.

– И парнем, которого они толкнули уже раз в третий и которого мы просто назовем: «Парни, вы сами напросились, чтобы вам надрали задницу».

Вышибала снова повернулся ко мне, сложил руки на груди и с тем же мрачным видом во второй раз попросил меня предъявить мое удостоверение.

– Парни, вы сами напросились, чтобы вам надрали задницу! – объявил кто-то громким голосом слева от нас.

Вышибала сразу же направился к парнишкам из студенческого братства. Иногда полезно быть наблюдательной. Я вальяжной походкой прошла за канаты и уселась на барный стул по соседству с «Белой перчаткой». Мне по-прежнему не было видно ее лица. Она сидела, наклонившись вперед и положив локти на стойку.

– Чем могу вам помочь? – спросили ее.

Я узнала голос в ту же секунду, а потом мои глаза встретились со знакомыми карими глазами за барной стойкой.

– Ник.

Я не ожидала увидеть его здесь. И только исключительно поэтому, пыталась убедить я саму себя, меня словно током ударило, когда мне тут же вспомнился наш с ним единственный танец. В тот раз он был как рыба, выброшенная из воды, – парень, работающий в загородном клубе, одетый в футболку и линялые джинсы. Теперь он сменил джинсы на шорты – возможно даже на купальные. Его футболка казалась старой и поношенной.

Я сразу же представила, какой мягкой она будет на ощупь. Девушка рядом со мной выбрала именно этот момент, чтобы откинуть капюшон. Виктория Гутьеррес.

– Еще полдюжины напитков, – сказала она Нику, привлекая его внимание. – Точно таких же.

– Красивые, разноцветные и разбавленные водой, – отозвался Ник, искоса взглянув на меня. – Сейчас все будет.

Почему-то в его голосе всегда словно звучала легкая ирония. Когда он отвернулся, чтобы приготовить заказ для Виктории, я оторвала взгляд от его затылка – и остального тела – и напомнила себе, зачем пришла сюда: чтобы поговорить с ней.

– Вы знакомы? – спросила у меня Виктория, когда Ник отошел от нас.

– Типа того, – ответила я уклончиво, стараясь больше не думать о нем, и мысленно сравнила Викторию с Аной, которую видела на фотографиях. У них были разные волосы, но одинаковые глаза: по форме и цвету.

– Он симпатичный, – небрежно заметила Виктория. – Если, конечно, ты предпочитаешь грубоватых, злых на весь мир парней, а мне кажется, что именно такие тебе нравятся.

Мне никакие не нравились. Я предпочитала одиночество, да и у Ника было достаточно причин избегать таких девушек, как я.

– Ты попросила его разбавить напитки, – беспристрастным тоном прокомментировала я.

– Мы не собираемся никого спаивать, – сказала Виктория.

– Вы просто хотите, чтобы они так думали, – сделала я вывод. – Удивительно, что люди начинают вести себя как пьяные, стоит им решить, что они выпили слишком много.

– А ты очень проницательна. – Виктория почти улыбнулась, но не совсем. – Наслаждаешься вечером?

Не своди с нее глаз. Не смотри за стойку, Сойер.

– Можно и так сказать, – ответила я и решила перейти сразу к делу. – Сколько тебе лет?

Если она училась на последнем курсе, то, скорее всего, была слишком взрослой, чтобы быть дочерью Аны, но я все равно должна был спросить.

– Двадцать один. – Она приподняла бровь, глядя на меня. – Почему бы тебе не спросить меня о том, что ты действительно хочешь знать?

Не знаю, чего она ожидала, – возможно, что я попрошу ее рассказать, как мне доказать,