— А если клиент спросит? Иногда просят изготовить дополнительные снимки, — озабоченно предупредила заведующая.

— В ближайшие годы, надеюсь, он вас не побеспокоит. Во всяком случае он их всегда найдет в уголовном деле. Мы его предупредим.

Адрес на квитанции записан четко.

Хотелось мчаться на Петровку, но я шел медленно, смакуя каждый шаг. Синело осеннее небо, шумели автомобили, толпились люди. Где-то работал, отдыхал или так же вот шагал он. Уверенный, что не найдут, что ушел от наказания, от возмездия. Такая ложная уверенность и мешает остановиться вовремя. А он уже был у меня в кармане, как мальчик с пальчик. В зеленом пакетике.

Лиду я сразу же отпустил. До завтра. Я не сказал ей ни его адреса, ни фамилии. Знать это положено только мне. Для гарантии от всяких случайностей.

Сейчас пойду и поплотнее пообедаю. Работать до поздней ночи. Надо еще зайти в университет на юридический факультет найти Свету и Юру. Я не хотел их обижать.

— Ребята, сегодня я буду задерживать Виктора.

— Уже! — вскрикнула Света. — Так быстро?

— Быстро? Неделя прошла. Так желаете со мной?

— Еще бы! — пробасил Юра.

— Не торопитесь, — сказал я. — Виктор скорей всего на работе, а мне еще нужно кое-какие справки навести. Так что к концу рабочего дня жду. Договорились?

В кабинете тихо, прохладно. Еще не топят. Михаила опять нет. Ладно, будет ему сюрприз.

Позвонил в адресное бюро. Виктор не обманул приемщицу фотостудии. Адрес точный. Теперь я узнал и год рождения, и где он родился. Даже подсказали место работы. Богатые сведения.

Обзвонил техникумы. Не учился Виктор Полухин ни в одном из них. Наврал, значит, Лиде.

Позвонил и к нему на работу, в отдел кадров. Сказали, работает в первую смену. Заводской люд обычно с работы идет домой. Помыться, переодеться. Тем более если живут рядом. Полухин жил в заводских домах, недалеко.

— Кто еще едет? — спросил подполковник Илья Степанович Лошак.

— Володя Зимин, водитель. Боевой парень, заменит любого оперативника.

— Ну, ну, — сказал Лошак скептически. — Смотри у меня.

— Буду смотреть, Илья Степанович.

Подъехали к дому Полухина.

Ребят оставил у подъезда. Сам с шофером вошел в парадное. Поднимаясь по лестнице, услышал чьи-то шаги, кто-то спускался. Лестница узкая. Мимо почти вплотную прошел парень, неся два ведра с мусором. Кирпичи, штукатурка.

— Скажите, сороковая квартира на пятом? — спросил парня. Я спустился на пару ступенек и теперь стоял лицом к липу с ним. Очень мне хотелось подергать его за левый усик. Еле удержался.

— На четвертом, — ответил довольно спокойно парень, точнее, Полухин Виктор. Фотографиям все же можно доверять. Он жил в сорок третьей. Но я спросил:

— А ваша?

— А зачем вам моя?

— Для верности, Полухин.

— Да, я Полухин, а в чем дело?

— Поставьте ведра и поднимите руки. Повыше. Вот так. И не вздумайте опустить.

Он не стал мешкать. Похлопав его по карманам, я разрешил опустить руки, взять ведра и нести их обратно в квартиру. А мы пошли следом. Я крикнул в глубину подъезда ребятам, чтобы поднимались вместе с понятыми.

Так и вошли процессией.

Квартира коммунальная. Виктора сразу провели в комнату, предложили сесть.

Для матери Виктора все это было полной неожиданностью. Она сидела на стуле, недоуменно и растерянно переводя взгляд с нас на сына. Женщина ничего не понимала. По правде сказать, не хотелось объяснять. Предъявил постановление:

— Читайте.

— Какой обыск, почему? — еще больше удивилась бедная женщина.

— У сына спросите.

— Витя, что случилось?

Тот пожал плечами. Хотя уже догадался, с чем мы пришли к нему. Постановление прочитал, презрительно фыркнул.

Искали методично, не торопясь. Главное — одежда. Нашли в ящике для грязного белья, в стирку приготовленного. Не опоздали. Вот оно, то, что искали, — бурые пятна на нижней рубашке. В протоколе пишут: «похожие на кровь». Отложил в сторонку. А вот голубые брюки. И на них тоже пятна. Нашел фотографии. Отложил. И пачку писем.

— А письма зачем? — спросил Виктор.

— Пригодятся.

В машине он заявил, что задержание незаконное и мы за это ответим. Я смолчал, на этом наш «диалог» закончился. Когда везу задержанного, не люблю разговаривать. Пусть едет и гадает. Иногда от самых первых слов, даже от места, где они сказаны, зависит многое.

Входная дверь в управление тяжело открылась и глухо стукнула. Шли гулкими, уже ночными коридорами. Открыл дверь кабинета и пригласил Полухина. Света и Юра тоже вошли. Умоляющими глазами просили не выпроваживать их. Я разрешил остаться, усадив их в сторонке.

Открылась третья дверца. Обложка дела.

Но я начал с разборки изъятых писем.

«Привет Алику. Как он там! Устроился ли на работу? Кто еще из нашего двора в Москве?» — пишет знакомый из армии.

— Давно Алик освободился? — задаю первый вопрос.

— С полгода, — отвечает Полухин.

А ведь я не знал, что Алик отбывал срок. Ничего я о нем не знаю. Все расскажет Полухин. Надо только правильно задавать вопросы.

— С кем еще дружите во дворе, кроме него?

— Ни с кем... ни с кем больше.

Не хочет называть дружков. И не надо. Зато я знаю, что Алик в том же доме живет. Сейчас ты скажешь фамилию Алика.

— Случайно, он не судился как Демидов?

— Демидов? Первый раз слышу. Всегда Дашиным был.

И я первый раз слышу, что Алик есть Дашин. Оставляю Полухина на ребят. Можно. У Юры Мигунова разряд по самбо. Выхожу в коридор, отпираю дверь кабинета Максимова. Звоню в адресное и получаю полную справку о Дашине Альберте Николаевиче. Вот и ищи Алика. А он может быть и Александром, и Олегом, и Алексеем.

Возвращаюсь и начинаю допрос по существу.

Виктор не теряется. Он знает, почему задержан. Но пытается отовраться. Допрашивать его нетрудно, но неприятно. Будто скользкую рыбу руками берешь, когда она уже за крючок зацепилась, но еще вырывается, бьется хвостом, головой: туда, сюда.

— ...Не знаком я ни с какой Лидой.

— И в Доме культуры на вечере строителей не были?

— Что из этого? Видел меня кто с ней?

— Между прочим, откуда вы знаете Олега?

— Ага, вот, значит, кто...

Полухин линяет, но еще хорохорится. А я так до Олега