Может показаться, что я тоже сошел с ума, но это не так. Я просто не мог себя сдержать. Я выпил настойку с угрем. Ту самую проклятую сыворотку правды, которую госпожа Нам купила у хозяйки магазина «1000 мелочей».

Я и не собирался ее пить. Просто тогда у меня пересохло в горле. Я открыл холодильник и выпил эту настойку, которая стояла в коричневой пластиковой бутылке, абсолютно не подозревая о ее содержимом. Было лето, и всю еду убрали в холодильник, чтобы она не испортились. Весьма удобно. Туда сложили все продукты, не раздумывая, обязательно ли их хранить в холодильнике.

Алкоголь бы не испортился и при комнатной температуре, но госпожа Нам убрала и его в холодильник. Я выпил настойку, уверенный, что это сок. Я всю жизнь был правильным ребенком и тогда в первый раз попробовал алкоголь. Он и сам по себе опьяняет, что уж говорить о настойке, которая заставляет людей раскрывать самое сокровенное.

В то утро в нашем доме было много полиции, и я без умолку рассказывал им все, словно в последний день своей жизни.

Что касается секретов этой семьи, я рассказал правду о том, что сестра психически больна. Вспоминая историю, услышанную как-то в церкви, я напомнил себе Иуду, предавшего Иисуса. Я стал тем самым человеком, который загнал свою сестру в угол.

Полицейские тут же приступили к расследованию. И выяснилось, что следы, обнаруженные в комнате Кима, совпадают с рисунком протектора кроссовок сестры. Тончжу тут же была арестована по подозрению в убийстве. Общественное мнение разделилось на тех, кто требовал для сестры смертную казнь, и на тех, кто был за пожизненное заключение. А так как сестре в этом году исполнялось семнадцать лет, по уголовному кодексу она уже могла считаться совершеннолетней, а значит, отвечать по всей строгости закона.

Тончжу задержали, и в доме наступил хаос. Дедушка, как маленький ребенок, продолжал искать ее, а я стал преступником в глазах новой семьи. У меня даже пропал аппетит от постоянных размышлений о том, что сестра в тюрьме из-за меня. Юн Чанпхаль и госпожа Нам слегли в один день из-за переживаний о дальнейшей судьбе дочери. Ощущение, что я стал преступником, возникло вовсе не из-за того, что я раскрыл факт ее сумасшествия. Уликой, которая предопределила ход расследования и вывела на подозреваемого, были следы в комнате жертвы. И все это благодаря мне.

В ту ночь я был в доме Кима. Скажу заранее, чтобы избежать недопонимания, ведь из-за этого многие конфликты и происходят. Я пошел туда не для того, чтобы доказать, что сестра убийца. Я вышел на улицу, потому что сестры не обнаружилось в комнате. Мои кроссовки были грязные после прогулки в лесу, где я упал в яму. Из обуви, которую я мог надеть, чтобы выйти на улицу, остались только кроссовки сестры. И это неудивительно. У меня была всего одна пара на все случаи, а у Тончжу – несколько. Я надел кроссовки сестры, вышел на улицу и стал ее искать. Я выкрикнул ее имя несколько раз, но сестра не отзывалась. Я стоял один в темноте, а вдалеке мерцал какой-то огонек. В доме Кима то включался, то выключался свет.

В ту секунду я вспомнил о мамином кольце, которое он у меня украл. Вдруг в доме Кима опять зажегся свет, и я подумал, что кольцо надо забрать. Я направился к дому, хотя не должен был этого делать.

– Есть кто-нибудь?

Я постучал кулаком в железные ворота, но оказалось, что они открыты и достаточно их слегка подтолкнуть. Я подумал, что Ким просто забыл закрыть ворота, и вошел во двор. Входная дверь была раскрыта настежь. «Наверное, Ким куда-то вышел ненадолго», – подумал я и решил быстро найти кольцо, пока хозяина нет, и уйти. Это была моя вещь, и мой поступок не считался воровством.

Я вошел в комнату. Здесь стояли стол, комод и платяной шкаф, как раз напротив спального места на полу, огороженного сеткой от комаров. Под одеялом кто-то лежал, и я решил, что Ким спит. Только он уже был мертв.

Я прошелся по комнате, все аккуратно осмотрел, но кольца не нашел. Домой я вернулся той же дорогой. Когда я вошел в комнату, сестра спокойно спала. Я не стал ее будить, тихонько залез под одеяло и уснул. Была полночь. Тело Кима обнаружили на утро.

Когда я узнал, что Ким убит, то подумал: «Это должно было случиться».

Я был уверен, что его убила Тончжу. Эта самка богомола, королева преступного мира, съела нашего соседа, на которого я ей указал. Вариантов оставалось немного: кузнечик Ким и саранча – хозяйка магазина.

Изначально в мои планы не входило доносить на сестру. Я не был предателем. Тревога и страх перед сестрой смешались в моей душе. А под действием алкоголя это вылезло наружу. Если б не настойка, я бы остался верен семье. Кроме того, мне понадобилось время, чтобы понять, что следы от кроссовок в доме Кима оставил я, а не сестра.

После ареста сестры в полиции заявили, что следы, найденные в доме Кима, совпадают со следами ее синих кроссовок Nike. «Так это же я их надевал», – мелькнула в голове мысль, и мурашки пробежали по телу.

Даже король оптимизма Юн Чанпхаль был сам не свой из-за ареста его единственной дочери. Все замерло. Он не мог ничего делать, словно атомная станция, на которой остановили работу всех реакторов. Госпожа Нам отказывалась от еды и воды.

Они оба не разговаривали со мной, и казалось, что они меня ненавидят. Мои приемные родители не знали, что главная улика, из-за которой их дочь в тюрьме, появилась благодаря мне. Атмосфера в доме стала очень напряженной. Наверное, если бы они узнали правду, меня бы уже не было в живых. Я решил держать язык за зубами.

Они заговорили со мной лишь спустя несколько дней после этих событий:

– Тончжу хочет с тобой увидеться.

По их лицам было видно, что они не горели желанием сообщать мне ее просьбу и сделали это только ради дочери. Мне стало легче на душе, когда я узнал, что сестра хочет со мной увидеться. Я тоже хотел встретиться. Может, стоило раскаяться во всем? Я наговорил лишнего в тот день, но признаться, что именно я оставил улики, никак не решался.

Требовалось доказать ее невиновность. Но у меня не было уверенности, что сестра не убивала Кима. Если это была не Тончжу, то куда она ходила той ночью? Одержимый любопытством, я отправился в следственный изолятор. Я пошел один. Госпожа Нам сказала, что сестра убедительно просила, чтобы я пришел один. Почему один? Плохие мысли лезли в голову. Может, она собиралась меня убить, не удовлетворив свое желание убийством Кима. Я помотал головой, отгоняя эти мысли, и пошел дальше. В конце концов, есть охранники. К тому же в комнате посещений установлена стеклянная перегородка. У нее не будет шансов. Я успокоился, вошел, сел и стал ждать. Дверь открылась, и в комнату вошла она. Сложно было в это поверить, но Тончжу хорошо выглядела и даже немного поправилась.

– Хорошо выглядишь!

Абсолютно не те слова, которые стоит говорить человеку в следственном изоляторе (уж тем более человеку, оказавшемуся здесь из-за меня), но я и сам не понял, как они вырвались. Настолько ее