Я и не стала тогда этого делать. Как только Билли и Аарон убедились в моих намерениях прикончить одного из командиров «Саузен Пауэр», мы начали готовиться. И я лишь попросила о том, чтобы Джереми никто не говорил ни слова. В его состоянии думать о том, как я, его маленькая девочка, будет убивать огромного мужчину, такого же по размеру, как и он сам, было ни к чему.

Но тут он услышал о моем намерении из моих же уст.

– Ребят, дайте нам, пожалуйста, поговорить, – обратилась я ко всем присутствующим. И они с понимаем ушли за добавкой к столу.

– Ты собралась его прикончить? – прямо спросил меня Джереми, как только они отошли.

– Да, ты что-то имеешь против?

Я впервые с ним так резко разговаривала. И он впервые ошалел.

– Ты не можешь просто так взять и вонзить ему нож в горло.

– Почему не могу? Мне же как раз его подарили, – усмехнулась я.

– Лав, это не смешно! – повысил голос Джер, – ты же не убийца. Никого в жизни не убивала.

– А тебе откуда знать? Ты со мной все эти месяцы был? – начала говорить с ним в унисон я.

– То есть это моя вина, что я лежу весь перебинтованный?

– Не я стремилась в контргруппировку.

– Я хотел тебя спасти!

– А теперь я спасаю тебя.

Джереми заткнулся. Не знал, что мне на это ответить. Его самолюбие, в тот момент, упало ниже ядра земли. И в такие моменты, он, как обычно, уходил. Но теперь, учитывая его положение, уйти решила я. На улицу, отдышаться.

Не отходя далеко от бара, я топталась на месте. Надо было себя куда-то деть.

Он решил устроить мне истерику в такой важный день.

Да еще и за два дня до еще одного, не менее важного, дня!

Что у него вообще в голове творится?

Возможно, я зря так думаю. Ведь его могли и по голове бить.

С ужасом я представляла сколько средств потребуется для восстановления Джереми.

Сможет ли он вообще когда-то нормально жить? Выживет ли в этой бойне?

Все это его дурацкое самомнение.

И высокая потребность в том, чтобы меня защищать.

В Милвене я даже не замечала, как все поручения давала Джереми. Будь это простая просьба открыть банку с огурцами или помочь мне с пакетами. Но теперь, когда он отказывается понимать, почему мне и всем нам важно прикончить этого Трая Берри, мне не хочется с ним разговаривать аж до самой поездки домой.

Будто чувствуя на расстоянии мою разрывную энергетику, на улицу вышла Труди. Уже слегка навеселе.

– О, а ты все еще тут. Что, взбесил тебя твой парень? – с пониманием спросила она.

С Труди сейчас можно было поговорить. Особенно, если она, все-таки, напьется и завтра уже ничего не вспомнит.

– Он просто не понимает, почему для меня это так важно, – поделилась мыслями я, садясь рядом на скамейку.

– Ну конечно. Ты сама сказала, его же рядом не было, – поддержала меня она, садясь рядом.

– Мы так громко разговаривали, что все всё слышали?

– Не волнуйся, нет. Просто я стояла рядом.

Ну и хорошо. Не хотелось бы ребятам завтра объяснять почему я решила поссориться с парнем, которого так долго и мучительно пыталась достать от «Саузен Пауэр».

– Хотя я бы, на его месте, еще бы не так с тобой разговаривала, – вдруг выпалила она.

– Это еще почему?

– Как почему? Ревность же. А он еще и такой эмоциональный парень. Я сразу это поняла.

Пазл в голове не складывался.

– Погоди… какая ревность?

– Тебя к Билли, конечно! – сказала она так, будто это было само собой разумеющийся факт.

– Труди, ты что-то путаешь…

– Такой взгляд ни с чем не перепутаешь, – помотала головой она, – неужели ты сама не видишь? Как он на тебя смотрит? А когда обнял тебя после того, как ты нас спасла? Держу пари – именно тогда он в тебя

и влюбился!

Мне хотелось противиться словам Труди. Все это было похоже на пьяный бред. Пока она, не отложив бутылку спиртного на скамейку подальше, не взяла мои руки в свои.

– Подруга, я мало что в этой жизни понимаю. Особенно почему наши две страны до сих пор не воюют, а прикрываются этим несчастным городом. Но что я знаю точно, насмотревшись на таких Билли Найтингейлов, так это когда они влюбляются. Поверь, такой взгляд я ловила на себе ни раз, и ни два. После чего лишь думала, как от себя мужика отвадить.

Труди, при ее выпитой наполовину бутылке вина, смогла сохранить трезвые и четкие глаза. Которые не теряли концентрацию и будто вбивали мне свои мысли в голову. Теперь я понимала, чем цепляла она солдат. Сама могла кого хочешь загипнотизировать. И не только своим обаянием и красотой. Она, как ведьма, внушала мне свое мнение. Пока поняв, что я недостаточно пьяна, чтоб ей поверить, не решила вернуться в бар.

– Думай как хочешь, милая, решать только тебе. Просто запомни одну истину, до которой я слишком долго доходила: человек, который и тебя любит, ни в коем случае не будет пытаться удержать. Человек, который только тебя любит, будет пытаться сделать эту любовь смыслом своей жизни.

Подмигнув мне на прощание совершенно трезвым взглядом, Труди удалилась в бар, из которого уже играла музыка, похожая на медляк.

Я хотела бы в этот момент вернуться и попробовать как-то станцевать с Джереми. Чтобы как-то загладить наш конфликт. Но когда я открыла дверь, то оттуда выкатили самого Джереми Ник и Зейн.

– О, подруга, а мы как раз везем Джера погулять, – сказал Ник.

– Да, ты же не против? – спросил Зейн.

Я посмотрела на Джереми. Тот смотрел куда-то вдаль, совершенно игнорируя мое присутствие.

– Нет, езжайте. Только ненадолго.

Так и не посмотрев на меня, Джереми отправился на свою ночную экскурсию с новыми друзьями, оставив меня наедине со своими мыслями после разговора с Труди.

Знал бы он, что она тогда мне говорила.

Не в силах находится на первом и даже втором этаже, где пропахло алкоголем и потом, я решила подняться на крышку и подышать свежим воздухом. В тот день я уже так много не пила, как обычно. Но все равно чувствовала духоту внутри.

Я смотрела на город с нашего бара и представляла, сколько людей может выйти на площадь 31 августа.

Я молилась, чтоб не много. Чтобы люди, увидев взрыв возле церкви, сразу же убежали, куда-нибудь в поля. Чтобы их не накрыло взрывом. Чтобы они не пострадали.