Он сунул ключ в замок зажигания, провернул, двигатель с хрипом ожил. Мотор затрясся, холодный. Лёха резко выжал сцепление, воткнул передачу и дал газу. Машина дёрнулась, колёса побежали по утоптанной глине.

Бах! Позади что-то рвануло. Заднее стекло разлетелось крошкой, осыпав его затылок и плечи.

Лёха обернулся: у ворот стояла жена Чалтыса, прижав охотничье ружьё. Она уже переламывала ствол, выщёлкивая гильзу и вставляя новый патрон.

— Вот суки! — прошипел он. — Что за народ… лишь бы по дяде Лёше палить.

«Нива» вылетела из поселка, бухая подвеской на колдобинах, и понеслась по грунтовке. Сзади снова грянул выстрел, эхом ударил по тайге.

Сквозь разбитое заднее окно звук был явственный, но пуля прошла мимо. Расстояние стало слишком большим, пожилая женщина не смогла уже достать убийцу мужа. Лёха не видел, как по её щекам катились слёзы, а губы шептали проклятие: «Тебя найдет тот, от кого бежишь».

Он радовался, что всё так ловко провернул с тачкой. Вжал педаль, мотор ревел, машина тряслась и прыгала по ухабам. Дорога здесь была одна, другой не намечалось. «Наверное, в город ведёт», — подумал Лёха, стискивая руль.

Глава 3

Когда группа «Б» поднялась по склону, уже вечерело. Туман вздымался из низин, тянулся вдоль камней сизыми полосами, и каждый шаг давался тяжело. Сартылай шёл впереди — вел группу к пещере, где обещал им ночлег, но с каждой минутой в его душе всё сильнее нарастало сопротивление. Он начал понимать, что ошибся со своим решением. Старый охотник читал следы леса — те самые, которых обычный человек, в том числе и все его пленители, не увидел бы, даже если пальцем ткнуть. Примятая трава, сдвинутый с места камешек, лёгкий изгиб ветки. Сейчас всё говорило о том, что беглецы скрылись именно в пещере выше по склону.

Обычные люди для него ничего не значили бы. Тайга привыкла к чужакам — городских, если те забредали сюда, она порою и убивала. Но эти… Сартылай к ним проникся. Потому что их преследовали — те самые, кто убил его сына. И значит, посторонние в пещере уже не выглядели врагами. Скорее, наоборот — жертвами, такими же, как его мальчик.

Единственное, что удерживало Сартылая от открытого шага, от бунта — желание отомстить. Он ждал момента, высматривал случай, скрывал всё под маской запуганной до безразличия покорности. Для зэков он был пленным проводником, для самого себя — волком, готовым рвануться, как только представится возможность.

— Ну и где эта чёртова пещера? — хрипло бросил Кирпич, вскинув ружьё и вытирая лоб рукавом.

— Похоже, мы заблудились, — пожал плечами Сартылай, нарочито спокойно оглядываясь по сторонам. — Где-то здесь была, я знаю… Или там… А, да, точно. Нам туда.

Внутри он уже принял решение — нужно увести их от пещеры, сбить со следа. Но и Кирпич был не так прост, чтобы позволить охотнику крутить им, менять их маршрут. Он вгляделся в узкие глаза Сартылая и прочёл в них ложь. Местный был неглуп, опытен и смел, но врать он так и не научился за всю свою долгую жизнь.

Лес не жаловал лгунов.

— Ты мне п*здишь, старик, — сказал Киприч тихо, и в этой короткой фразе было больше ярости, чем если бы он рычал.

Замах.

Приклад ружья врезался в грудь. Сартылай охнул, повалился на камни, закашлялся, ловя воздух губами, словно та рыба, что лежала сегодня у него в лодке. Здоровяк тут же шагнул к нему и опустился на корточки. Вытянул нож, блеснувший в сгущающихся сумерках, и приставил острие к горлу старика. Другой рукой он отставил в сторону своё ружьё, чтобы ничто не мешало приступить к допросу. К пыткам.

Сартылай лежал неподвижно, чувствуя обжигающий холод стали. Но в его тёмных глазах не было страха. Там отражался только огонь мести, словно костерок охотника, едва тлеющий из-под камней, но готовый вспыхнуть при первом случае. Но Сартылай понял, что если промолчит, убийца его сына убьет и его. Убьёт — и уйдёт. И сказать, где пещера, он не мог. И погибнуть от руки убийцы сына тоже…

Но кто движим желанием не выжить, а исполнить задуманное, выход всегда найдёт.

— Говори, падла, что ты там вдруг надумал? — прорычал Кирпич, нависая над проводником. — Почему не хочешь нас отвести к этой чертовой пещере?

Молчок…

— Я сначала вырежу тебе один глаз, потом другой… — хрипел зэк.

Но договорить он не успел. Сартылай, собрав все силы, резко вскинул руки, обхватил ладонь зэка, сжимающую рукоять ножа, и рванул на себя. Клинок вошёл глубоко, хрипло заскрежетав о кость, пробил горло. Охотник дёрнулся, глаза его расширились от боли и предсмертного всхлипа. Кровь хлынула по пальцам старика и по пальцам зэка.

— Вот бл*дь! — вздрогнул от неожиданности и досады Кирпич.

А на лице Сартылая в тот миг застыла улыбка. Он уже не мог говорить — горло рассечено, дыхание рвалось кровавым пузырём, но губы его шевельнулись. Кирпич, глядя сверху, сумел прочесть: «Я ухожу… Ничего вы не найдёте…»

— Твою мать! — и Кирпич плюнул прямо в лицо умирающему. С силой вырвал нож из горла, отшатнулся, а затем вновь подошел, сел на корточки и с брезгливостью вытер клинок о куртку старика.

— Ищите! — рявкнул он остальным. — Ищите эту сучью пещеру! Она где-то здесь!

— Я видел… — отозвался один из зэков, задыхаясь от тяжелого подъема в гору. — Он косился на жёлтый куст, я заметил. Когда мы проходили вон там, наверху был жёлтый куст. Приметный такой. Возможно, вход в пещеру где-то там. И ложбинка как раз подходящая в скале.

— Косился? Куда эта черноглазая сволочь только ни косилась…

Волна ярости и шока схлынула, и Кирпич заново оглядел лес. Что они тут найдут сами? А так какая-никакая, а примета.

— Кирпич… А что там, в пещере? — спросил Рыжий. — На кой-она нам сдалась?

— Не знаю, — ответил главарь, облизнув губы. — Но этот вонючий папуас в последний момент вдруг передумал нас туда вести. Почему? Не зря ведь…

— А вдруг там наши малахольные укрылись? — предположил Рыжий. — И старик это понял, хотел заднюю дать, да поздно.

— Тем лучше для нас, — оскалился Кирпич в подобии улыбки. — И хуже для них.

Он развернулся, рявкнул короткую команду,