— Эй, хозяева! Есть кто живой?

Тишина. Лёха помедлил, постучал еще, а потом приоткрыл дверь и сунул голову внутрь. В нос ударил запах махорки и варёной картошки.

Навстречу вышла пожилая женщина — сухонькая, морщинистая, с узкими глазами-щелочками. Следом за ней появился мужик примерно того же возраста, такой же мелкий, будто они были выточены из одного куска дерева. Оба чернявые, с раскосыми глазами и плоским лицом. «Сородичи тех, которых мы взяли на реке», — мелькнула у Лёхи мысль.

— Доброго дня в хату, — улыбнулся он как мог искренне, чтобы сразу вызвать доверие.

— Ты кто такой? — мужик глянул недобро, прищурился, опершись рукой о кривой косяк.

— Да я тут… проездом, — начал Лёха, подбирая слова. — На реке был, заплутал малёха. Вы не подскажете, как до города добраться?

— Нет здесь городов, — покачал головой хозяин. — Или ты про какой? До нашего райцентра двести километров, не меньше.

— Автобусы тут ходят? — уточнил Лёха, хотя сам понимал, какой услышит ответ.

— Автобусы… — хмыкнул хозяин. — Тут только на «Ниве» можно пройти. Или на «уазике».

— Слышь, отец, — мягко перешёл Лёха к делу. — Может, подбросишь меня до города? А?

— Странный ты какой-то… Турист, говоришь?

— Угу…

— Мне некогда, — покачал головой мужик. — Сезон сейчас. На рыбалку идти надо. Сезон — он год кормит. А это целый день уйдёт, в два конца-то…

— Отец, тебя как звать? — спросил Лёха, выдерживая паузу.

— Чалтыс я, — неохотно ответил хозяин, почти не разжимая губ.

— Слушай, Чалтыс, — снова улыбнулся Лёха. — Я ж не на халяву. Рассчитаюсь. Денег у меня нет… но есть лодка с мотором. Я её тут по дешёвке прикупил, думал, справлюсь. А силы переоценил, заплутал по вашим местам. Ни к чему она мне теперь. Забирай лодку с мотором, а меня добрось до города. Договор?

— На моторе каком? — прищурился Чалтыс, взгляд его стал внимательнее.

— «Ямаха», — гордо сказал Лёха. — Не фуфло китайское. Движок огонь… Пятнадцать кобыл.

Мужик молча перевёл взгляд на жену, та едва заметно дёрнула плечом. И Лёха понял, что разговор сдвинулся с мёртвой точки.

— Всё оно сейчас в Китае клепается, — хмыкнул Чалтыс, но глаза у него блеснули, интерес не стал скрывать. — Ну, пойдём, покажешь лодку. Турист.

Он отошёл к полке, взял оттуда охотничий нож с костяной рукоятью, по виду самодельный, тяжёлый, с узким клинком, и повесил на пояс. Следом потянул с гвоздя моток тонкой, но явно прочной верёвки.

— Это тебе для чего? — спросил Лёха, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.

— Тайга, — спокойно ответил старик. — Без ножа и верёвки я из дома не выхожу.

— А-а… понимаю, — закивал Лёха. — Дикие у вас места.

Чалтыс не ответил. Подошёл к стене, снял с крюка ключи, похожие на автомобильные, сунул в карман и коротко кивнул:

— Пошли.

Они вышли из дома, прошли немного по берегу, к пирсу. Лёха указал на трофейную лодку:

— Вот она. Смотри, какая красавица. Мотор ещё на обкатке, считай. Новье, в натуре.

Старик прищурился, посмотрел внимательно.

— Откуда ты знаешь, что он на обкатке, если ты сам с рук купил?

— Продавец сказал, — пожал плечами Лёха.

— Продавец, может, тебя и обманул, — холодно бросил Чалтыс.

— Да, может… но, вроде, честный, — проговорил Лёха.

— А ты знаешь, что обманывать нехорошо? — голос старика стал вдруг твёрдым, с металлической ноткой.

Лёха напрягся, почуяв неладное.

— Ну, короче, отец, мы договорились, да? Вот, забирай, а меня отвезёшь, — сказал он, стараясь держаться бодро.

В ответ Чалтыс кинул ему моток верёвки:

— Вяжи себе руки.

— Чего?

— Руки вяжи…

И в ту же секунду он выхватил нож, шагнул вперёд и выставил руку с клинком. Ни следа добродушия, во взгляде его теперь застыл холод.

— Ты… чего? — опешил Лёха, пятясь.

— Я сказал — вяжи! — наступал Чалтыс, поигрывая ножом.

— Отец, ты чё… не дури. Отвези просто до города, и всё, — заговорил торопливо Лёха.

— Отвезу, — кивнул старик, сжимая рукоять ножа, — связанным. Стреноженным — к участковому тебя повезу. Эта лодка… где ты её взял, собака? Где взял её?

— Нашёл! — выпалил Лёха, отступая ещё шаг.

Старик приближался, нож поблёскивал в руке, угрожающе качался в такт шагам.

— Врешь! Это лодка Сартылая! Я ее знаю…

Лёха поднял ладони, закивал часто-часто:

— Да, да, конечно… сейчас… — пробормотал он и нагнулся за верёвкой к земле. — Участковый пусть разбирается. Я ни в чём не виноват, сам увидишь. Но за это ты меня отвезёшь в город потом…

Он говорил торопливо, изображая испуг. Но пальцы вместо верёвки подхватили с земли камень — небольшой, с куриное яйцо. Лёха распрямился и резко метнул этот камешек.

Бросок получился точный: камень врезался прямо в лоб. Хрустнуло, и Чалтыс на секунду застыл, глаза закатились, нож качнулся в руке.

Лёха рванулся вперёд, перехватил выпадающий клинок и, не раздумывая, вогнал его старику под рёбра. Повернул еще для верности, разворотив плоть.

Старик дёрнулся, выдохнул хрипло, обмяк. Лёха выдернул нож, вытер клинок о куртку Чалтыса, когда тот уже лежал на земле.

— Где там у тебя ключики? — усмехнулся Лёха, шаря по карманам мёртвого рыбака. Пальцы нащупали связку, и среди всех прочих он сразу узнал характерный ключ от «Нивы». — Вот они, ключики… — ухмыльнулся он ещё шире. — Сам виноват, уговор есть уговор. Договаривались: лодка в обмен на «довезёшь».

Он подхватил тело за подмышки, стащил к реке и, пыхтя, заволок в кусты у воды. Скинул в заросли так, чтобы не сразу нашли, чтобы с дороги не видно было. Накинул сверху веток, выпрямился, вытер лоб тыльной стороной ладони.

Вернувшись к дому, где стояла «Нива», увидел в калитке жену Чалтыса. Маленькая, сухонькая, с прищуренными глазами-щелочками, она уставилась прямо на него. В её взгляде не было сомнений: в руке Лёхи блеснул нож с костяной рукоятью, нож её мужа.

— Убили! — взвизгнула она. — Убили!

— Заткнись, дура! — рявкнул Лёха и рванулся к ней с ножом.

Она, визжа, юркнула в дом, хлопнула дверью. Лязгнул крючок, и тишина — укрылась. Лёха рванул дверь.