На личном фронте у меня тоже было все неспокойно. Оксана начала выносить мозги по поводу и без. Главная проблема заключалась в недостатке внимания. Мой железобетонный аргумент о том, что я нахожусь на срочной службе, разбивался вдребезги о ее невозмутимое «Ой все!». Мне вот эти любовные качели, если честно, нафиг не сдались. Да, она мне правда нравилась, но сейчас все как-то стало уныло из-за ее капризов. Я предложил ей разойтись, но тут же услышал истерику и слова о том, что она так больше не будет себя вести. Правда вела она себя так всего три дня, на четвертый все началось опять. Включаешь телефон, а тебе приходит сообщение о том, что «Абонент Оксана» звонил вам сорок три раза, и тонна смс со словами «Перезвони», «Я соскучилась» и «Че ты меня игноришь?».

Сегодня мне не повезло, я оказался единственным свободным бойцом в казарме, и меня отправили на вещевой склад в помощь. Задача была простой, сейчас туда должна приехать машина, и буду оказывать посильную помощь в погрузке в нее зимнего обмундирования. Сидел я под козырьком склада на небольшой скамейке и покуривал сигарету. На складе копошился начальник с Димкой, мне же с ними там находиться не хотелось. Дышать сыростью вперемешку с запахом гуталина – та еще радость, а еще и работать заставят обязательно, так что лучше уж тут посидеть.

Вдалеке раздался до боли знакомый скрип ворот КПП и послышался звук мотора. Спустя пару минут я увидел, как к складу подъезжает армейский КАМАЗ, который, шикнув тормозами, остановился рядом со входом. Особого значения я этому не придал и продолжил заниматься ничегонеделанием. Пассажирская дверь отворилась, и из нее спрыгнул на землю черноволосый мужичок в камуфляже с погонами старшего прапорщика, в руке у него была кожаная папка для документов и черный пакет, который характерно позвякивал стеклотарой.

Не обращая на меня внимания, прапор вошел в склад, а из машины вылезли два бойца, что удивительно, за рулем тоже был боец, и этим бойцом оказался никто иной, как мой земляк Саня, с которым мы подружились на КМБ. Саня меня не узнал, так как, видимо, увидев мою золотую бляху, решил, что я дедушка, и подходить не решился, а просто начал осматривать колеса машины.

– Ну чего, духи позорные! Здороваться вас не учили что ли?! – злорадно рыкнул я.

На второго бойца мой рык сработал, тот аж встал по стойке смирно и выдал:

– Здравия желаю, товарищ дедушка.

Санек же вышел из-за машины с недовольной миной и застыл от удивления.

– Это чья бы корова-то мычала? – оттаяв, выдал он.

– Здорова, Шурик! Сколько лет, сколько зим! – вскрикнул и я, подбежав к нему, мы крепко обнялись, хлопая друг друга по спине.

– Димон, мать твою! Как же я рад видеть твою довольную морду! Я смотрю, ты тут неплохо устроился! При складе, весь такой чистенький, бляха золотая! Не служба, а малина поди? – ехидно спросил он.

Далее мы начали делиться рассказами о службе. Сначала я поведал о своей службе, о том, как попал сюда один-одинешенек и как тяжко было по первой. Как бляха золотая мне досталась. Ну и про Оксану похвастаться не забыл, разумеется. Саня, внимательно выслушав меня, выдал, как обычно, в своем стиле:

– Ну знаешь, начало, конечно, не задалось, хрен его знает, как бы я себя повел на твоем месте. Но теперь-то ты в шоколаде, а значит, все не зря.

Потом он поведал мне о своей службе. Ему тоже пришлось в самом началу полетать, как тот самый веник. Он попал в большую дивизию, где одних срочников почти пять тысяч. В казарме их живет двести человек. Чего там у них только не происходит, драки почти каждый день, как и духи между собой месятся, так и деды.

Но был самый жесткий случай, когда к ним в часть привезли пятьдесят срочников-десантников из расформированной части. Парни были дерзкими и очень уж высокомерными. Деды решили их поставить на место, вот только десант есть десант, хлюпиков туда не берут, парни поняли, что ночью их ждет побоище, и подготовились. Они поснимали дужки с кроватей, намотали ремни на руки и просто ждали нужного часа. Когда деды и дембеля начали вскакивать с коек, то десантники ответили тем же. И там началась такая вакханалия, что страшно вспоминать. Санек пришел в себя уже в лазарете, он даже и не знал, откуда ему прилетело, так как во время начала драки просто лежал на кровати. Пятнадцать человек увезли из казармы в реанимацию, да и лазарет был битком. Казарма же, с его слов, была похожа на фильм ужасов, все перевернуто вверх дном и залито кровью, а под ногами хрустели выбитые зубы.

Но нет худа без добра, в ту ночь сломали ногу водителю комбрига. А ехать за ним было нужно, вот ротный в панике начал искать водителя, и ему подвернулся практически здоровый Санек. С того дня он крутит баранку, а сейчас, когда комбриг в отпуске, его усадили за КАМАЗ. Вся его служба – это, по сути, покатушки на черной «Волге», тут, конечно, как есть свои плюсы, так и минусы. Но все лучше, чем тухнуть в казарме или по колено в грязи на полевых учениях.

Долго нам с ним поболтать не удалось, но мы хотя бы обменялись актуальными номерами телефонов и теперь будем на связи. Когда КАМАЗ был загружен, мы попрощались с другом, и он, усевшись за руль, помахал мне рукой и укатил восвояси.

* * *

Наконец-то вышел приказ, и наши дедушки превратились в дембелей, отсчитывая считанные дни до дембеля. Сейчас как никогда стала активной очередная издевка. Каждый дембель подходит к духам и спрашивает: «Сколько?» И только попробуй назвать неверное количество дней до дембеля. Благо меня это обходило стороной, нет, меня спрашивали, но я каждый раз называл свою цифру. «Скучный ты, Семенов, но служить тебе еще до хрена!» – так мне обычно отвечали.

Новоиспеченные дембеля хвостами ходили за ротными в надежде отхватить для себя дембельский аккорд. А наши духи ходили за дембелями и выслуживались перед ними в надежде отхватить золотую бляху. Мне же ничего из этого было не нужно, и я сегодня просто драил каптерку, ведь завтра старшина выходит из отпуска, и моей комфортной жизни придет конец. Я с удовольствием проводил время в вверенном мне помещении, смотрел