– Понял. – кивнул я.

– Ну раз понял, тогда пошли. – сказал он и открыл дверь, ведущую в помещение штаба.

Первым в кабинет комбата зашел старшина, а секунд через тридцать дверь открылась, и прапор завел меня следом. Войдя в кабинет, я, как положено, сделал три строевых шага, вытянулся перед сидящим за столом комбатом по стойке смирно и, приложив руку к виску, произвел доклад:

– Товарищ подполковник! Рядовой Семенов по вашему приказанию прибыл!

Рядом со столом комбата стоял Юдин и ехидно поглядывал на меня, при этом старался избегать прямого зрительного контакта. Старшина же стоял позади меня.

– Ну что, Семенов, знаешь, почему тебя сюда вызвали? – спокойно спросил у меня комбат.

– Никак нет! – громко ответил я, чем вызвал удивление на лице комбата и Юдина.

– Что, совсем никаких предположений? – ехидно улыбнувшись, спросил он у меня.

– Ну, вроде нигде не накосячил, так что ругать меня не за что, особенно вам, но и в лучшую сторону отличиться не успел, так что награждать также не за что. – пожав плечами, ответил я. У Юдина аж глаз задергался от моего ответа.

– Вот как. – хмыкнул подполковник и, откинувшись на спинку стула, отпил из стакана с водой, что стоял у него на столе. – А лейтенанта кто послал? – добавил он, вернув стакан на место.

– Какого лейтенанта? Куда послал? – сделав самое невинное и удивленное лицо, уточнил я.

– О как, лихо сюжет разворачивается. Значит, не понимаешь, о чем я? – начал улыбаться комбат.

– Никак нет. – держа изумленную мину на лице, ответил я.

– Хорошо. – кивнул комбат и начал вполголоса читать рукописный текст с листка, пропуская лишнюю информацию: «Я, лейтенант Юдин Максим Николаевич, настоящим докладываю, что такого-то числа, та-та-та. А вот! На сделанное мной замечание рядовой Семенов ответил следующее, цитирую: „Да иди ты куда хочешь! Стучи кому хочешь! Задолбал ты меня уже! Сил моих больше нет! Делом займись лучше, чего ты доколебался-то до меня?“ Конец цитаты. – закончил читать комбат и начал внимательно смотреть на меня.

– Я такого не говорил, точнее, говорил, но не таким текстом. – возмущенным и одновременно удивленным тоном ответил я.

– А как же ты ответил? Мне даже интересно стало. – уточнил комбат.

– Ну, я сказал лейтенанту Юдину, что это его право как офицера доложить куда следует, если он считает, что я недостаточно хорошо несу службу дежурным по роте.

– Вот прям так и сказал? – уточнил комбат.

– Ну, в общих чертах, я не запоминал. – пояснил я.

– Вот что ты несешь! Это чушь! Ложь! Провокация! Инсинуация! – начал кричать взбесившийся Юдин.

– А ну лейтенант, угомонись! В этом кабинете кричать могу только я и разве что командир! – осадил лейтенанта комбат.

– Виноват! – вытянувшись по стойке смирно ответил Юдин.

– Так, что у нас получается, один говорит, что не говорил, второй утверждает обратное. Не врешь ли ты мне, Семенов? – как бы размышляя вслух сказал комбат.

– Как бы я мог, это же подсудное дело! – продолжая стоять на своем ответил я, хотя в душе уже царила паника и хаос. Я уже мысленно представлял, как шагаю по шесть часов в день за решеткой по квадратному плацу на гауптвахте.

– А почему тогда лейтенант написал на тебя рапорт? Он же не дурак, врать бы не стал. – продолжал наседать на меня комбат.

– У него ко мне личная неприязнь, уж не знаю почему, но он с первых дней на меня наседает. И я согласен, он крайне умен и эрудирован, а также, что значит слово рядового срочной службы против слова офицера. Мне же никто не поверит, а значит можно написать любую бумажку и оклеветать солдата! – добавив злобы в голос и даже как бы от обиды сжав кулаки ответил я.

– Да как ты смеешь так говорить! – опять закричал Юдин не в силах сдержаться.

– Так лейтенант, а ну пошел вон! – крикнул комбат указав ему на дверь.

– Виноват! – ответил Юдин и вышел из кабинета.

– Александр Максимович, что думаете по этому поводу? – обратился комбат к старшине.

– Максим Николаевич, я вам прямо скажу, у меня эти четыре павлина вот уже где! – указав ладонью на горло. – Я не знаю откуда их сюда прислали, но они какие-то сказочные идиоты. Я понимаю, выпустили, все такие умные, книжек начитались, но ассимилироваться словно не собираются, ходят разве что за ручки не держатся. И вот это вопрос времени, сегодня на бойца написали, завтра на меня, послезавтра на вас накатают! Помните мое слово! – выругался прапор.

– Да знаю я, что я, по-твоему, первый день в армии? Дал бы Семенову по морде и дело с концом, нет он бумажки писать побежал! Ну кто так делает то? Эх, не те нынче офицеры к нам идут! – отмахнулся от него комбат. – А ты, Семенов, хорош! И глазом не моргнул, тебе в актеры идти нужно! Убедительно так, я аж чуть не поверил! Мне этот Юдин уже поперек горла стоит, но так все равно нельзя. Старшина, бойца наказать, о ситуации в целом ни слова никому! Понял, Семенов?

– Так точно! – ответил я.

– Все свободны, Юдина позовите обратно! – сказал комбат и указал нам на дверь.

Выходя из кабинета, я встретился с Юдиным взглядом, его глаза были полны злобы, а мои ликовали.

– Ну что, воин, пошли, сначала покурим, а потом в казарму, наказывать тебя будем. – ответил старшина.

– Есть, товарищ прапорщик. – ответил я, понимая, что я очень легко отделался, вот только боюсь, что Юдин мне этого просто так не оставит.

Глава 21

Стоя в курилке, я чувствовал себя не очень комфортно. Да, вроде все обошлось, но на душе было как-то не очень, ведь с какой стороны ни посмотри, я неправ в этой ситуации.

– О чем задумался, Семенов? – прикурив сигарету, спросил у меня старшина.

– Да как-то неловко что ли. Я ведь неправ, а товарищу лейтенанту сейчас влетает за меня. – честно признался я, катая сигарету между пальцев.

– О, да ты у нас совестливый. – ухмыльнулся прапор и, глубоко вздохнув, сделал небольшую паузу, словно задумавшись о чем-то, продолжил. – Прав, не прав, кого это вообще волнует? Что было, уже не переиграть. Вот был бы я на месте Юдина, я бы тебя прям там и сложил и сделал вид, что ничего не было. Ты, конечно, виноват, но Юдин виноват еще больше.

– В чем же? В том, что он