Он почесал лысину, задумчиво, потом продолжил:

— Всё-таки думаю, есть у тебя в отделе молодёжь способная. Просто надо хорошо порыться, поискать.

— Пороемся, Семён Алексеевич, пороемся, — кивнула Кобра. — А пока Николай Николаевич поедет с Яровым.

Твердо так сказала, будто она над Мордой стояла, а не наоборот. В каком-то смысле так оно и было — работа «на земле» была за ней, она знала все дела от и до, а Семен Алексеевич — давно уже работник кабинетный.

— Командировку оформляйте прямо сейчас, — оживился Мордюков. — Чучалин задержан там на сорок восемь часов, времени мало, ещё же доехать. Там, конечно, могут продлить до пяти суток, но это через дежурного судью заморачиваться. Местным, сама знаешь, неохота.

— На арест выйти, — предложила Кобра. — И бумагу им СЭДом запульнуть.

Он махнул рукой:

— Давайте проще. Вы сюда его притащите, здесь порешаем. Мне квартал скоро закрывать, а как эта серия темнух поможет нам показатели поднять! Объединим в одно дело. Снимем столько особо тяжких! Вовремя Чучалин попался. Ох, как вовремя… Только действуйте быстро.

— Конечно, Семен Алексеевич, — кивнула Оксана.

— Только… это самое… — Мордюков чуть подался вперёд, голос стал тише. — Это, Максим… Ты там поаккуратнее, слышишь? Он — урка тёртый, бывалый. Хитрый, как Кощей Бессмертный. Я его еще в нулевых сажал.

— Разберёмся, Семён Алексеевич, — ответил я спокойно. — Не с такими справлялись.

— Молоток! — оживился шеф. — Вот это подход! И когда ты только успел дела с такими иметь, а?

Он свел брови, подумал и, не дождавшись ответа, махнул рукой.

— Ну да ладно, тебе я даже больше, чем себе, доверяю, Яровой.

* * *

— Ну вот, другое дело! — сказал я, когда Коля надавил на газ своей спортивки, разгоняясь по трассе.

Новознаменск остался позади.

Форсированный двигатель рыкнул, и нас вжало в спинки сидений. Машина пулей понеслась по трассе.

— А ты говорил, Макс: поехали на служебной, поехали на служебной, — воскликнул Шульгин. — Сейчас бы телепались на этой «Приоре».

— Ну, — сказал я, — зато бензин халявный был бы. Казенный.

— И что? — хмыкнул Коля. — Ты же знаешь, бензин для меня — вообще не проблема.

— Эх, Колян, — покачал я головой, — нужно учиться тратить деньги разумно, а не вот это всё… — я провёл рукой по дорогому салону, обшитому кожей и вставками «под красное дерево».

Николай ведь всё вздыхал, как ему выбраться из-под «гнёта» отчима, но на собственные средства рассчитывать пока не научился.

— А для чего тогда жить, скажи, Макс? — усмехнулся он. — Ну, на хрена эта жизнь нужна, если не брать от неё то, чего хочешь, а?

Признаться, ответа у меня на этот вопрос прямо сейчас не было. Я задумался. И правда — зачем тогда жить, если всё время себя во всём ущемлять? Нас так учили, воспитывали. Но сейчас другое время, и все думают о качестве этой самой жизни. Оно, вроде, и правильно. Или нет?

— Потом это обсудим, — сказал я. — Дави на газ, давай, обгоняй эту шушлайку впереди.

Впереди нас летел свежий «Мерседес». Видно, старался держаться подальше, не давал обогнать. Но Шульгин уверенно вывернул руль, притопил педаль — и мы проскочили его.

— Ю-ху! — заорал он. — Сделали как стоячего! Вот видишь, командировочка начинается весело!

— Ага, — сказал я. — Только помни: настоящий опер всегда начеку. Никогда не расслабляется. Чем проще кажется командировка, тем потом сложнее она оборачивается.

— Ой, Макс, ну не нуди, — отмахнулся напарник. — Ты чё такой душный? Тебе как будто уже пятьдесят лет, дед старый.

Я хмыкнул про себя. В пятьдесят жизнь только начинается, Колян. Ну да ладно, ему это пока не обязательно знать.

— Короче, — сказал Коля, — жрать охота. Давай тормознём где-нибудь, в придорожной кафешке, похаваем.

— Можно.

Но придорожных кафешек, как назло, не встречалось. Мы ехали долго: поля сменялись лесами, потом снова тянулись поля, потом опять густые березняки. И только когда я уже начал подумывать, что будем жевать кириешки из бардачка, впереди показался какой-то посёлочек.

На выезде — придорожное кафе. Вид, прямо скажем, сомнительный: облупленные стены, пластиковая крыша переходила в веранду, пара столиков под навесом, основные внутри. Но вывеска уверяла, что еда там «домашняя, вкусная, пальчики оближешь», а чебуреки и самса «с пылу, с жару».

Мы сбавили скорость, катились потихоньку.

— Чо, сюда? — спросил Шульгин.

Рабочего настроения у него пока было не видать, не слыхать — щурится, ну чисто кот летом на солнцепеке.

— Давай… Только, слышь, Коля, — сказал я, глядя в окно. — Вон, смотри. Какие-то типы трутся у полуразбитой «шестёрки». И ещё шпана вон зыркает. Я бы на твоём месте такую дорогую тачку без присмотра не оставлял.

— Ой, да что ей будет, — отмахнулся он. — Она на сигналке. Сейчас поставим возле окна, напротив, и там же за столиком присядем.

— Сомнительная кафешка, — я получше разглядел заведение. — Может, просто до магаза доскочим? — предложил я. — Возьмём каких-нибудь пирожков, газировки да перекусим, чтоб в кафешке не травиться.

— Макс, да не ссы ты, — рассмеялся Коля. — Не отравимся. Мы же менты, у нас желудки лужёные.

— Ага, особенно у тебя, — хмыкнул я. — На роллах и суши закалённый.

— Ну, это я так… — хмыкнул Шульгин, припарковываясь. — Просто, знаешь, ощущаю себя как в каком-то вестерне. Вот мы с тобой — два шерифа. Едем ловить преступника в соседний штат.

— Два шерифа, — почесал я голову. — Не ездят они парами. Скорее, шериф и помощник.

— О, точняк! — оживился он. — Я шериф, а ты мой помощник!

— Чего это? Нет, наоборот, — сказал я.

— Ну, Макс, можно я буду шерифом?

— Господи… детский сад, — выдохнул я. — Ну, конечно, можно.

— О, спасибо, спасибо, старик! — просиял Коля и хлопнул меня по плечу.

* * *

Мы всё-таки остановились у кафе. Подозрительные гопники, три штуки «гопо сапиенс», в потертых спортивных куртках и меховых кепках, стояли