– А скажите, барышни, где мужики – то ваши? Лодки вроде на месте, а в деревне одни бабы. Непорядок! Куда мужиков подевали?

Гомон стих и взоры близ стоящих женщин обернулись в нашу сторону. Однако ответа не прозвучало.

– Мужики, спрашиваю где?! – рявкнул я, как можно строже и громче.

Рядом стоявшая девушка, лет двадцати – двадцати пяти, нервно сглотнула и покосилась в сторону бухты.

– А-а-а… ну, понятно! Дело житейское – протянул я с издёвкой. Сзади меня, со зловещей ухмылкой, Гарри протирал пучком травы блестящий клинок кривой сабли, а над группой детишек, играющих с ножиком, чёрной скалой, опираясь на ружьё навис Жюль.

– А скажите, уважаемые, вы случайно не видели тут девушку. Вчера, или сегодня. Рыженькую, в синем платье. Не местную? – сменив тон, спросил я.

В ответ несколько отрицательных кивков головами, и снова ни слова.

Ладно, мы люди не гордые.

– Ну, староста у вас хотя бы есть? Шериф, местный начальник какой- нибудь? – не теряя надежды, добиться контакта, продолжал я. Однако мои усилия оказались тщетны. Женщины упрямо молчали и не спешили вступить в диалог. Я кивнул коку. Жуль нагнулся и за шиворот оторвал от земли пацанёнка лет шести. Тот испугавшись захныкал. К ним тут –же метнулась одна из женщин, выхватила ребёнка из огромной руки и сузив глаза зло выкрикнула:

– Чего надо?!

Я почти физически ощутил ту грань, которая отделяет нервное, показное спокойствие от вспышки необузданной ярости, которой просто веяло от разъярённой женщины, бросившейся защищать своё дитя.

– Староста где? –выпятив челюсть прорычал Жуль.

– Сказала бы я тебе – пригнувшись, как кошка, готовящаяся к прыжку, прошипела тётка, и добавила:

–Стихами!

В этот момент, дверь хижины, стоявшей в конце площади у обрыва, со стуком распахнулась и на пороге возник старик с двумя пистолетами в руках и ещё двумя, засунутыми за пояс.

– Опа! А вот и староста, самый настоящий, даже с бородой… – глядя в черное отверстие пистолетного ствола пробормотал я.

– Ты…это…дед, пистолеты опусти…мы не воевать пришли. Заберём своё и уйдём. – я протянул к старику руки, показывая, что я без оружия. Хотя признаюсь честно, сердце моё стучало где-то в районе левой пятки.

– Тут вашего ничего нет! – взвизгнул фальцетом дед:

– Убирайтесь!

– Вчера вечером, или сегодня утром сюда должны были привезти девушку. Скажи где она и мы уйдём… или не говори, но, корабль в заливе видишь? Я клянусь, что ещё не сядет солнце, от твоей деревни останется кучка пепла. – продолжал я переговоры.

– А-ха-ха! – заскрипел дед:

– Клянётся он! Чем клянёшься сопляк? Через полчаса у тебя не будет ни корабля, ни твоих дружков – пиратов! Убирайся, пока жив!

И в этот момент со стороны залива донёсся грохот бортового залпа «Синей Чайки». Все инстинктивно повернули головы на звук. А в заливе уже кипели не шуточные страсти. С горы панорама боя была видна, как на ладони. Залп корабельных пушек начисто снёс все надстройки на шхуне, которая неслась на всех парусах, как крейсерская яхта. Даже от сюда, с горы, были видны разлетающиеся во все стороны щепки. Грязно-белые паруса на грот мачте, впереди идущей шхуны, потемнели и количеством дырок стали напоминать проеденную молью старую шаль. Однако скорость она почти не потеряла и через несколько минут ткнулась в борт «Синей Чайки». Взвились в воздух абордажные крючья и команда шхуны, уверенная в своём численном превосходстве, с криками и улюлюканьем стала перепрыгивать на палубу нашего брига. Буквально, с промежутком в три- четыре минуты, к другому борту «Чайки» причалил не много запоздавший кеч. Оттуда, с не меньшим энтузиазмом, чем команда шхуны, на палубу брига стали карабкаться фигурки абордажников.

«Синяя Чайка» хранила тишину. На палубе не было видно ни одного движения и до нас донёсся вопль ликования атакующих. Я усмехнулся, прекрасно представляя себе, что произойдёт через несколько секунд на корабле, но, к сожалению, я не видел, что происходило всё это время за моей спиной. Я повернулся к старосте…

– Твою…!!! – у меня не было других слов.

На ступенях крыльца лежал труп старика. Неподалёку валялись пистолеты. Склонившись над трупом, чёртов Гарри, вытирал об одежду убиенного свой кривой клинок.

– Ты чего наделал, придурок? – прошептал я, хотя мне казалось, что я ору во всё горло.

– Между прочим, пистолеты у него были заряжены! И если бы ему в голову пришла идея пустить их в ход, от нас мокрого места бы не осталось – спокойно, как ни в чём не бывало пробормотал пират.

– Ты идиот, Гарри, ты убил единственного, кто наверняка знал, где спрятали Аннет… – потухшим голосом сказал я и взглянул на залив.

А там, всё шло своим чередом. На баке и мостике показались наши парни, вооружённые мушкетами и сразу, не давая противникам опомниться от их внезапного появления, дали залп. Отстрелявших, тут же заменила вторая группа мушкетёров, за ними третья. Они просто стояли и палили в сгрудившуюся на палубе толпу нападавших, с каждым залпом неся смерть и ужас. И уже не крики ликования, а жуткий вой пронёсся над палубой брига. « Й-й-а-ха!!!» взвился в воздух пиратский клич и на оставшихся, после расстрела, живых и полу-живых абордажников, как чёрный смерч, налетела наша команда. До берега донёсся звон сабель и крики погибающих под острыми пиратскими клинками аборигенов.

Я снял с головы треуголку:

– Ведь, я же говорил… я- же предупреждал. Ведь говорил же? – я смотрел на женщин, собравшихся у лестницы. Но они меня не слышали ни тогда, ни сейчас. Всё их внимание было приковано к заливу. Я в сердцах махнул рукой и направился к хижине старосты, намереваясь начать обыск именно с неё. Уходить отсюда без Аннет я не собирался ни при каких обстоятельствах. Возле крыльца меня за рукав тронула девушка, которая давеча, единственная из всех, откликнулась на мою просьбу и указала глазами на бухту:

– Я видела, вчера вечером, перед штормом. Двое в чёрных плащах повели её наверх, на гору. Там развалины старинной крепости. А потом к старосте заходил один, похожий на монаха. А, сразу, как шторм стих, наши все засуетились, потом загрузились на два самых больших наших корабля и отчалили… – быстро, словно боясь, что нас услышат, вполголоса, протараторила она.

– Спасибо тебе, сестрёнка! – я улыбнулся:

– Если бы ты сказала это чуть раньше… хотя бойню уже было не остановить… но хотя бы старика спасла…