– Можно мне об этом написать?

– Можно, – подумав, допустил я. – Лет пять, конечно, отсидишь, но разве это препятствие для настоящего журналиста?

– А книгу можно написать? – Ее глаза лукаво заискрились.

– Тоже можно. Но не забывай, что права на эту историю у меня, и придется их выкупать за очень большие деньги.

– Фу, какой же ты… – Она обняла меня за шею, прижала к себе мою не очень старательно выбритую щеку. – Скажи, Томилин, у нас с тобой может что-нибудь получиться?

– Обязано, – буркнул я. – Нам надо вместе пожить. Не знаю, как, и где, и когда, но надо.

– Но ты всегда на работе.

– Ты тоже всегда на работе.

– Ладно, выживем… – Она отстранилась от меня, стала натягивать шорты.

За развалами бетонных плит ждала машина. У нас осталась последняя ночь в моей холостяцкой берлоге. А что потом? Впору сложить пальцы крестиком, чтобы удача не отвернулась.