Потом крикнул ещё раз, после этого взял лопату, доделал печальное дело и двинулся с лопатой на пост.

— А ну, стой, гад! Руки вверх! — Заревел из камней голос, который в Хисараке знали все. Потому что, это был голос Хайретдинова.

— Товарищ Прапорщик! Не стреляйте! Это я! — Какое счастье, что Хайретдинов задумал взять душмана в плен, а не пристрелить его. Если бы не это обстоятельство, историю про Зуб Дракона рассказывал бы кто-нибудь другой.

— Химик странный, опять ты?! От тебя одни неприятности! Как ты уже задолбал! А я думал — вот он, мой орден, вот он, мой пленный душман!

Потом за Овезберди прилетел вертолёт.

Штабные работники снова написали в посмертной записке какую-то ерунду. Ущелье Пьявушт находилось от нас за рекой Панджшер, Овезберди погиб не там, а на Зубе Дракона. И я не знаю, на сколько боевых операций он сходил за свою воинскую службу. На Зуб Дракона он пришёл с должности водителя походной кухни. И погиб…

Не представляю, что должен был чувствовать после этой истории капитан, замполит батальона. Ссылка бойца-водителя получилась какая-то неоправданно надёжная и жестокая. Надёжней, чем в сапёры.