– Пока мы находимся в бескрайнем морском просторе, – сочувственная блондинка с тоско́ю вздохнула; она ещё ничего не придумала, а план их общей победы виделся ей туманным, неясным, по сути расплывчатым, – придётся немножечко потерпеть. Каждый должен находиться на отведённом месте: я – в числе обычных матросов; ты – в непривлекательном положении тюремного узника.

– Я уж привык, – гордо сказал Бертран, обсасывая разделённую надвое тонкую мозговую косточку; он положил её в пустое блюдо и при́нялся за спелые фрукты. – Не переживайте, мисс Доджер, с вашей заботливой помощью да с вашим отменным питанием я продержусь здесь сколько угодно долго.

Ни тот ни другая не знали, что пока они по-тихому совещались, к казематному помещению приблизилась одинокая, неузнаваемая в потёмках, фигура. Заинтересовавшись доносившимся изнутри приглушённым гулом, она остановилась подслушать. Разговор двух неразлучных друзей тем временем продолжался дальше.

– Сведущие моряки поговаривают, – Валера решила пересказать полезную информацию, мельком услышанную от вражьего боцмана; она проходила мимо, когда скрытный капитан-командор настраивал того на двухдневное путешествие, – что плыть нам осталось не дольше чем пару суток, – в правильных морских терминах, к примеру «идти», своенравная дамочка особо не церемонилась. – Так что потерпеть тебе осталось чуть-чуть, а дальше?.. Мы чего-нибудь непременно придумаем. На твёрдой суше шустри́ть намного способнее.

– Поня-а-атно, – насытившийся парень слащаво причмокнул; он вытер жирные губы прямо так, рукавом холщовой рубашки, и вперил в сметливую капитаншу доверчивый взгляд. – Только Вы, мисс Доджер, будьте, пожалуйста, предельно внимательной да более осторожной. Понапрасну не вздумайте не рискуйте. Да и сейчас Вам, наверное, лучше идти, – прозорли́вый мальчишка словно чего-то такое почувствовал, – как бы нас кто-нибудь не подслушал?

– Пожалуй, Бертран, ты прав, – печальная блондинка уныло вздохнула и неспешно засобиралась на выход; она взяла две пустые миски, ободрительно покивала и направилась к входному дверному проёму. – Давай не скучай, – поддержала Валера, хватаясь за грубую железную ручку.

Ей было невдомёк, что ровно минуту назад неизвестный соглядатай засеменил от корабельного каземата прочь. Когда пронырливая бесовка выходила в пустой коридор, ей ещё показалось, что вдалеке, точь-в-точь на подъёмной лестнице, мелькнула неясная тень; но… приглядевшись и никого не увидев, она списала всё на чрезмерную усталую утомлённость, оптические галлюцинации. Пошла украдкой в отдельный, по тому же коридору стоявший кубрик. Помимо неё в нём ютилось ещё девять человек похожих матросов; все они крепко, уставшие, спали. Валерия завалилась на собственный висячий гамак и совсем уж засобиралась спать… Как! Нежданно-негаданно распахнулась входная дверь.

На пороге стояли сам высокородный лорд-командир, сгорбленная мисс Мэри Энн (с Бешенным Фрэнком они так и не обвенчались) да десяток до зубов вооружённых бывалых гвардейцев. Многочисленный эскорт легко объясним: отлично зная непредсказуемую Ловкачку мистер Левин вознамерился исключить любую возможность к нечаянному побегу. Валера всё поняла: пришли конкретно за ней. Тем более что подлая женщина, давняя неприятельница, указывала на личный её гамак.

– Это она, – подтверждала мужеподобная солдатка сделанный жест; она, беспринципная, и язвительно, и жёстко ощерилась, – разыскиваемая пиратка, заочно приговорённая к мучительной смерти.

– Странно, мне кажется, перед нами обыкновенный юноша, молоденький морячок, – досужий военачальник приказал осветить её ма́сляным фонарём, – он даже совсем не похож. Разве немного бесстыжий взгляд?..

Валера, как исполнительный матросик, соскочила с натянутой сетки. Вытянулась по струнке. Показала одну лишь преданную лояльность.

– Да?.. Посмотрите тогда сюда, – грубая мужланка ядовито, как злая змея, зашипела; она подошла поближе и, никак не предупреждая, резко схватила за переднюю часть груди, – разве может особь мужского пола иметь столь сочные выпуклости?

Лера попыталась вырваться, хоть как-нибудь отстраниться, но мужиковатая женщина вцепилась как хищный коршун. Ситуация неожиданная – растерянная блондинка покрылась холодным потом. Под воздействием солёных капелек, ловко наложенный грим стал чуточку отставать. Случайный курьёз не остался незамеченным глазастой солдаткой. Она той же секундой оповестила и всех остальных.

– Смотрите, – она ослабила цепкую хватку, убрала железные пальцы и указала на неприятную ситуацию, – заставьте переодетого морячка получше умыться – и бутафорская кожа слезет.

Доку́чливый полководец приблизился на расстояние вытянутой руки. Двумя пальчиками схватился за отошедший клочок. Потянул на себя. Приклеенная кожа с оттяжкой отстала. Он то́тчас же всё и понял.

– Как Вас, мисс Доджер, прикажете понимать? – обычно невозмутимый, сэр Скраймджер выглядел как поражённым, так и растерянным; он округлил большие глаза. – Вы набрали́сь неслыханной наглости и вторглись в чужое, враждебное любому пирату, пространство. Вы, наглая леди, ошалели, что ль, вообще?

– Чему быть, тому не миновать, – развенчанная лазутчица сама ободрала приклеенный грим и предстала во всей неописуемой красоте; она протянула вперёд соединённые руки, подготовленные для прочного связывания, – можете арестовывать. Раз попалась, выдержу любые грядущие испытания.

Сейчас отважная пиратка серьёзно лукавила: в душе у неё вдруг разом всё опустилось; внутренние органы лихорадочно, сведённые, задрожали; остриженные ресницы часто-часто, непослушные, по-девча́чьи захлопали. Если б не волевой характер, она бы непременно, униженная, расплакалась. Ну, а как по-другому? Она считала свой план воистину безупречным и никак не рассчитывала, что так вот нелепо проколется.

– Связывать её не надо, – распорядился сэр Левин, указывая на вытянутые ладони; он повернулся на каблуках и направился к распахнутой две́ри, – поместите к пленённому ранее пиратскому мальчику. Решётки там крепкие, так что прожжённые интриганы никуда оттуда не денутся.

Договаривал бесчувственный военачальник уже в пустом коридоре. Едва он отстранился от пойманной шпионки, разоблачённой пиратки, матросский кубрик моментально заполнился подвластной солдатской командой. Валеру грубо схватили за нежные руки да милые плечи. Толчками и тычками потащили в тюремную камеру. Стойкая девушка ни грамма не сетовала. Изо всех насущных вопросов сейчас её интересовал один, лишь единственный: «Как, спрашивается, – каким, интересно, образом?! – меня некстати, так запросто вычислили?»

***

Одним часом ранее…

Кровавого Бобби, дабы не вызвать какую-нибудь конфликтную ситуацию (возможно, и со смертельным исходом?), поселили не в корабельную «казематку», а вместе с мужеподобной матерью. Снаружи поставили двух сменных стражников; они менялись каждые шесть часов. Решение выглядело всецело оправданным; во-первых, разделили двух злейших врагов (пираты с Кровавой Мэри ненавидели головорезов с «Чёрной миледи»); во-вторых, у дотошной мамочки появился отличный шанс «убедить несговорчивого сыночка сделаться гораздо покладистее»; в-третьих, деваться с плывущего судна всё одно ему некуда, а устраивать одиночный бунт – дело неэффективное, тупое, полноценно провальное.

В отличии от за́нятой матроской команды (тем более от бравых гвардейцев) кормили пленённых разбойников и скудно, и несытно, и плохо, и непригодно. Как и Лера Доджер, всякий текущий вечер участливая мамаша отправлялась на корабельную кухню, к знакомому коку, и