Мы вышли на небольшую полянку, где стоял один покосившийся маленький сарай. Дряхлый, с пустыми глазницами вместо окошек, дырявый и жуткий… Почему-то даже сам вид этого сооружения меня пугал.

Но нельзя было показывать страха. Тем более папа рядом, и у него есть меч.

– Ты первый, – отец подтолкнул меня к сараю.

Обернувшись, я поджала губы и еще раз посмотрела в глаза этому домику. Они были все такими же жуткими. Но сжав кулаки, я смело шагнула вперед, открывая скрипучую дверь.

Внутри было душно и пыльно, а пол был устлан соломой. А еще здесь пахло кровью.

Насторожившись, я всмотрелась в кривые тени, падающие от покосившихся балок и куч мусора, и тут одна из них пошевелилась. Испугавшись, я отпрянула, врезавшись в ногу отца.

– Он совсем не страшный. Уже, – шепнул мне отец, подталкивая жестким движением, не терпящим страха, вперед.

Я, обняв себя руками, пошла вперед, ближе к едва шевелившейся тени, которая заметила нас, и дернув цепями, начала отползать. Она смогла доползти до полоски света и оказалась крылатым, связанным парнем. У него были рыжие, чешуйчатые, сломанные крылья, покрытые рубцами и ранами, хвост, руки и шея были закованы в тяжелые цепи, а во рту был кляп.

Это был атлус. Настоящий атлус… Он смотрел на меня воспаленными рубиново-карими глазами и беззвучно плакал. Он был прекрасен даже сейчас. Удивительный, волшебный, выпрыгнувший из маминых историй.

Я так хотела однажды увидеть настоящего атлуса, но он…

– Ему больно… – прошептала я.

– Так и должно быть, – серьезно ответил отец, доставая меч. – Ты помнишь, чему я тебя учил?

– Но мама…

– Чему я тебя учил? – грозно и тихо спросил он и от этого тона я сжалась.

– Тому, что атлусы злые лживые существа, – заикаясь и сдерживая слезы всеми силами, начала я. – Что они убивают и ненавидят нас. Что из-за них умирают люди.

– А что мы делаем с людьми?

– Защищаем любой ценой.

Но мама говорила совсем другое. Что атлусы были чистыми и светлыми существами. Что они отличаются от нас совсем чуть-чуть. Только крыльями. И они не виноваты в том, что случилось с нами. Что такое решение спасло и людей, и богов. Это было компромиссом. Оно исправило нарушенное равновесие. И боги помнят о нас и защищают тех, кто не нападает на них.

– А теперь… – отец достал меч из ножен и присел на колени, чтобы быть со мной одного роста. – Ты сделаешь то, для чего рождены все мы. Избавишь мир от еще одного монстра и сделаешь мир чуточку безопаснее. Ты ведь хочешь, чтобы мы были в безопасности?

Я закивала, не отводя взгляда от сверкающего лезвия.

– Молодец. А теперь бери меч.

Он был легким несмотря на размер, легче любого тренировочного меча. Он был создан для быстрого сражения и не раз спасал своего владельца.

Отец кивнул, одобряя правильную хватку меча, и встав, дернул атлуса за цепь, притягивая ближе. Скованный бог заметался из стороны в сторону выбиваясь из сил, и быстро обмяк, подняв на меня обреченные глаза. Он смотрел так печально, что мне самой хотелось плакать.

Он чудовище. Он ненавидит и убивает таких ,как я. Он предал людей. Он выгнал нас из дома. Он смеется над нами со своего золотого небесного замка.

– Давай, – приказал отец.

Но он такой слабый… Избитый. Раненный и лишенный магии. Когда-то у него были такие красивые крылья… Мама всегда говорила, что у атлусов прекрасные крылья и поэтому они никому не разрешают их трогать. И они умирают, если их повредить.

– Это не честно, – сказала я, зная, что отец разозлится.

– А ты думаешь они будут поступать с тобой честно? Ни один атлус в мире не сможет сделать что-то для тебя. Ни один не поможет, не останется рядом с тобой, если тебя ранят и никогда не использует свою магию, чтобы тебя защитить. Они будут делать все, чтобы тебя убить. Всегда. Они могут владеть магией и летать, но мы будем хитрее. Поэтому, – он подтянул, начавшего оседать атлуса. – Бей. Если хочешь честности – подари ему быструю смерть.

Атлус закрыл глаза, словно уже умер и совсем обмяк. Он знал, что его крылья сломаны, и он никогда не полетит. Должно быть это так же ужасно, как и никогда не превратиться в волка, чтобы бежать, куда глаза глядят, по свободному лесу.

Я подняла меч в дрожащих руках и глубоко вздохнула.

Он зло. Он монстр. И я спасу много людей, убив его.

Но руки все никак не слушались. Они одеревенели и начали трястись, отказываясь замахнуться. Я сама не хотела замахиваться. Он был слаб и беспомощен. Разве предназначение агвера не в том, чтобы защищать слабых?

Отец, устав наблюдать, отшвырнул атлуса, шагая ко мне и рукой обхватывая рукоять.

– Слабость перед ними тебя погубит. Они могут быть красивы, могут казаться безобидными. Но именно они всадят тебе нож в спину. Какая бы дружба вас не связывала, атлус обязательно тебя предаст. Им нельзя верить.

Он, продолжая крепко, до боли стискивать мои руки, дернул меня вперед к атлусу, привалившемуся к балке и приставил кончик ножа к его сердцу.

– Бей.

Я зажмурилась и выпустила меч.

– Я не могу!

Что-то ударило меня по лицу, и я тут же оказалась на полу. Во рту появился привкус крови… Кажется, я прикусила щеку.

– Вот как это делается.

Отец одним коротким движением отрубил атлусу голову, и она с мерзким хлюпом упала на пол. Рубиново-карие глаза продолжали смотреть в пустоту, но больше не плакали. Но зато плакала я.

– Вставай, – рыкнул отец, подняв меня за шкирку. – Ты – мой наследник. А мой наследник не может быть тряпкой. Если не можешь убивать этой рукой, – он схватил меня за левую руку и с силой согнул так, что кажется боль выстрелила дробью по всему телу, раскурочившая все органы сразу. – Учись другой.

Я кричала и плакала, но хватка отца была крепкой. Мне было больно, как никогда не было, а хруст стоял в ушах всю дорогу домой. Хотя я, кажется, ничего и не запомнила о пути назад.

Когда мы вернулись домой, отец сказал, что я упала с дерева. Но мама не поверила. Она сразу чуяла любую ложь. Но правды добиться не могла ни от кого из нас.

А потом через несколько дней мы собрали сумки и уплыли. Родители не объясняли причин или куда мы едем. Отец сказал лишь