– Их можно убить и не навредив. Если заранее отвязать дракона.

– Нашествие призраков погибших атлусов, которые вселялись в людей и делали их одержимыми, ваших рук дело, – злобно прошипела Тифа. – И нам, между прочим, до сих пор приходится спускаться и заниматься последствиями.

– Так ваша королева вам запретила.

– Раньше мы выпускали их в Лес, пока он не стал переполнен плачущими душами, перерождающимися в монстров. Сейчас этим занимаются кочевники и лишь Инайя знает, что с ними происходит, – возразила Тифа, уже скорее печально, нежели зло. – Но нам сейчас это не поможет. Сирена слишком своенравна, чтобы сидеть здесь в безопасности, а подвергать атлусов ее безрассудству я не могу. И не стану. А связывать ее с небесными агверами ты вряд ли мне позволишь.

И она была права.

Время уходило. Не знаю, сколько души без якоря способны находиться в нашем мире, но явно не долго.

– И ты предлагаешь связать ее со мной?

Тифа лишь кивнула.

Оттолкнувшись от стола, я отошел, взъерошив волосы.

– Да, связь имеет свою цену и последствия. Только представь, какого будет сражаться, если тебя прикрывает человек, знающий твои мысли. Воины, связанные такой связью, сражались как единый организм. Вы сможете обмениваться не только мыслями, но и воспоминаниями, навыками…

– Я не могу, – не поворачиваясь безнадежно ответил я. – Я клялся никогда не отдавать душу атлусу. Такие клятвы связывают всех на земле.

– Но тебя забрали раньше первого обращения. Ты не проходил полноценного посвящения и не приносил нерушимых клятв. Лишь обещал.

Я резко обернулся, сверля ее взглядом. Она не могла такого знать.

– Я многое знаю. Знаю из-за чего и когда сгорела твоя стая. И легко могу предположить сколько тебе лет. Посчитать не сложно.

– Ты знаешь, кто в этом виновен? – не веря прищурился я.

Я сам никогда до конца не был уверен. Мне всегда казалось, что это Аут, появившаяся там той ночью. Но после общения с Сиреной я начал в этом сомневаться. К тому же эта фигура в доспехах…

Но время уходит и об этом можно расспросить позже. Сейчас нужно думать, как помочь Сирене.

– Если тебя это утешит, – Тифа села на стул, устало вздохнув. – То, такая связь равноправна, в отличие от связи агвера с богом-покровителем.

Это слабо помогает. Может, будь тут Дон, было бы гораздо проще. Я не готов раскрывать абсолютно все карты перед Сиреной. Да, мы постоянно влипаем в неприятности, но знать, что если убьют одного из, то умрет и второй, и осознанно идти на это… Безумие.

Я не могу так поступить. Это противоречит буквально всему, на чем держался мой мир.

Вспомнились слова Ангел из зеркала. Они неприятно резали по ушам правдой. При нынешней ситуации в конце мы так или иначе умрем. Ему нужен был лишь один из нас, а второго он хотел убить… А эта связь может ее спасти. Или, наоборот, спасти меня. Все зависит от того, как расположатся фигуры на доске… Может, благодаря такой связи, у меня будет лазейка, чтобы выкрутиться, застать его врасплох. Власть атлусов на Земле стоит выше… Это явно спутает все карты. Придется придумывать новый план, но у нас будет шанс. Если получится правильно наврать, где нужно…

И может она меня в конце не убьёт, когда увидит всю картину. Было бы неплохо… Тем более я обещал ей идти вместе до конца. А это точно не должно стать ее концом. Я не смогу жить спокойно, зная, что не спас и ее тоже.

Моя игра была обречена с самого начала.

– Хорошо, – согласился я. – Но она нас с тобой, вероятнее всего, прибьёт за то, что мы решили такое за нее.

– Ну тебя-то уж вряд ли, – отмахнулась Тифа. – А я не расстроюсь. Ты точно готов?

– Да.

Я мало что понимал в деталях подготавливаемо Тифой заклинания. Она читала его долго, растягивая слова, и зажигая кажется сотни свечей, из-за которых в библиотеке стало душно. От запаха плавящего воска и тлеющих фитилей клонило в сон, но я заставлял себя оставаться в сознании и стараться не думать, что согласился совершить. Это была бесповоротная игра ва-банк. Единственным утешением было то, что после установки связи мы не запомним львиную долю увиденных воспоминаний друг друга, и надежда, что может ни одна из партий не закончится так трагично, как я думал. Если в мире остался хоть грамм удачи, который можно присвоить, я попробую все исправить.

Долгое время я находилась в темноте. Искусственной, насильно держащей меня в своих лапах. Но очень сильной. Я пыталась брыкаться, но мои попытки быстро пресекли, заставив уснуть еще крепче.

А потом появился свет. Крошечная, манящая к себе точка, призывающая пойти ей на встречу. И я пошла.

Она вывела меня в солнечный день где-то в осеннем, ярко-желтом лесу. Я обернулась, стараясь понять, что происходит, но кто-то подтолкнул меня вперед.

– Не останавливайся, Лео.

Я посмотрела вверх и увидела отца. У него было строгое выражение лица, а светлые глаза слегка сощурены, как всегда было, стоило мне ослушаться или разочаровать его. Он склонился надо мной, из-за чего медальон выпал из одежды и теперь сверкал на солнце.

Однажды ты пройдешь посвящение и станешь наследником нашей стаи. И я отдам его тебе. А после, когда ты обучишься всему нашему ремеслу и докажешь, что ты достоин, тебе, так же, как и мне в свое время, перейдет мой меч. А ты передашь их своим наследникам.

Отец любил повторять это, когда у меня что-то не получалось или я просила перерыва в занятиях. Тогда он намеренно начинал говорить со мной на японском и делал так до тех пор, пока мама вмешивалась.

– А куда мы идем? – спросила я, стараясь не отстать.

– Это сюрприз на день рождения. Только не говори маме, что я не дождался, а то она расстроится, – улыбнулся он, протягивая руку. – Идем.

– Хорошо, – усмехнулась я, подпрыгивая и хватая мозолистую руку. – А зачем тебе меч?

– Он нам пригодится.

Я не знала для какого сюрприза может понадобиться этот старый, слегка изогнутый меч с красной рукоятью, но мне было все равно. Меня переполняло лишь радостное возбуждение в предвкушении подарка. Мы уехали далеко от дома, посреди ночи и оставив маму одну. Она, наверное, будет волноваться…

– Помнишь, что мы скажем маме?

– Ты хотел показать мне очень красивое место в лесу и познакомить с местными духами, – кивнула я. – Мама любит лесных духов.

– Правильно. И мы скажем,