Дойдя до жёлто-красного «забора» полковник раздвинул ветки и пролез за них.

– Что тут происхо…дит… – На несколько секунд Валентин Егорович замолчал, не понимая, что творится.

На овальной поляне, сокрытой со всех сторон кустарниками и высокими деревьями стояли не меньше двух сотен человек, создав полукруг в несколько рядов. Перед строем была вырыта огромная глубокая яма, у которой стояла огромная куча земли. Рядом стояли несколько командиров рот.

– Товарищ полковник? – Спросил один из офицеров, глядя на нежданного гостя.

– Лейтенант, – немного растерянно спросил Иванов, – что тут происходит?

– Лебедев ничего вам не говорил? – Спросил второй командир.

– Никак нет, а что должен был?

– Сегодня утром, – произнёс третий и сделал несколько шагов к Валентину Егоровичу, – он сказал, что надо похоронить погибших. Бойцы не могут смотреть на них и начинают психовать, глядя на товарищей. Вот мы и решили… – Офицер отвернулся и показал на яму.

– Почему вы ничего мне не сказали? – Спросил Иванов, снова приняв прежний уверенный вид, но с лёгкой нотой непонимания.

– Мы думали вы в курсе, – Сказал первый. – Хотя, зная Лебедя, он мог забыть. Когда сказал похоронить, то был весь в крови и тяжело дышал. Видимо, только-только кого-то нёс. Может, из-за усталости не сообщил вам.

– Понятно, – Сказал Валентин Егорович. – И когда начинается церемония захоронения?

– Прямо сейчас, – Произнёс второй. – Желаете присоединиться? – Иванов молча кивнул и встал в строй с офицерами.

Глубокая яма, не меньше десяти метров в глубину и ширину. В такую если упадёшь, то и сломать себе можно что-то.

– Церемония захоронения сынов отечества объявляется открытой! – Громко сказал один из офицеров.

Из строя бойцов с левого края вышли пять человек с АКСами в руках. Они сделали десять строевых шагов, ударили берцами по грязи, застыли и повернулись налево, поставив автоматы прикладом на землю и держа их за ствол.

– Сегодня мы торжественно предаём земле наших сослуживцев. Товарищей. Друзей и братьев по оружию. Как не назови их, но для нас они всегда будут лишь в одном слове – Герои. Эти храбрые бойцы не испугались врага, не убежали в панике. Они героически приняли смерть, защищая родных и близких от жестокого и кровожадного врага. Так почтим же их память минутой молчания. СНЯТЬ ГОЛОВНЫЕ УБОРЫ! – Громко крикнул офицер.

Каждый снял что-то своё: танкисты шлемофоны, десантники голубые береты, спецназ повязки на голову. Все опустили головы, смотря в землю. Валентин Егорович снял свой берет, оголив коротко остриженные чёрные волосы. Наступила тишина. Изредка завывал ветер, проносясь мимо строя. Жёлто-красные листья взмывали в воздух и разлетались по округе, небольшая стайка листиков прилетела в братскую могилу. Никто из бойцов не смел нарушить молчание. Казалось, что здесь был целый батальон, хотя в патруле, на заданиях и в больнице было почти столько же. Будто все, кто был свободен, пришли сюда, хоть и не были обязаны.

– Минута молчания окончена! – Проорал тот же офицер.

Строй зашуршал тканью, надевая головные уборы. Валентин Егорович надел берет.

– Приготовиться! – Снова крикнул командир, и почти половина строя скрылась за кустами. Через минуту прозвучала следующая команда.

– Начать захоронение!

Зашуршали листья, затопали берцы. Из-за зарослей ровным строем выходи́ли бойцы, неся мёртвых. Четыре человека несли на своих плечах одного павшего товарища. Первые «могильщики» подошли к яме и осторожно опустили сослуживца за заранее привязанные к груди и ногам верёвки. Первое тело в камуфляже со скрещенными на груди руками и закрытыми глазами легло на рыхлую землю. В его руках лежал голубой берет. Четыре бойца развернулись и пошли за кусты, видимо, за следующим боевым товарищем. Опустили ещё одного павшего воина, затем другого, третьего. Танкисты в шлемофонах хоронили своих собратьев по боевым машинам, которые сжимали танковые шлемы, десантники опускали в землю товарищей с беретами на груди. Спецназа полегло меньше всего, поэтому, положив сослуживцев с банданами покоиться в могиле, бойцы специального назначения продолжили хоронить десантников и танкистов.

Валентин Егорович, как и офицеры со строем солдат молча за этим наблюдали. Братская могила наполовину заполнилась. Вдруг показалась другая команда «могильщиков». У правого парнишки, держащего павшего за левую ногу, из красных глаз текли слёзы. Отчётливо было видно, как они сползают по щекам и, повиснув у подбородка, падают прямо на землю. Боец взялся за верёвку и начал опускать. Пару раз он прерывисто вздохнул. Тело друга оказалось в могиле. Его живой товарищ утёр слёзы и вместе с остальными пошёл за другим, кто-то похлопал его по плечу. Церемония захоронения продолжалась ещё пятнадцать минут, которые были словно час. Всё это время из строя выходи́ли бойцы и убирались прочь, кто-то шёл за ними, чтобы успокоить. Другие не выдерживали и прямо на месте садились на землю и утыкались в шлемофон или берет лицом, начиная реветь навзрыд. Сослуживцы осторожно уводили их из строя и пытались помочь, поддерживали друзей и товарищей в тяжёлую для всех минуту.

В конце процедуры почти из двухсот человек стоять осталось чуть больше сотни вместе с похоронными командами. Командиры дали время всем перевести дух, и через пять минут ушедшие бойцы вернулись с сослуживцами, вставая в строй. Офицер, отвечающий за церемонию захоронения продолжил свою речь.

– Один философ как-то сказал: «Война закончена тогда, когда похоронен последний солдат». Давайте же будем надеяться, что это были последние наши жертвы и будем им благодарны за подаренную нам жизнь. ЦЕРЕМОНИАЛЬНАЯ КОМАНДА!

Пять десантников, вышедших в начале, подняли АКСы к груди и зажали приклады подмышками.

– ПРИГОТОВИТЬСЯ К ТОРЖЕСТВЕННОМУ САЛЮТУ!

Бойцы вскинули оружие и прицелились в небо, чуть задрав стволы.

– ОГОНЬ! – Громко хлопнули одиночным пять стволов. – ОГОНЬ! – Ещё раз грохнуло оружие. – ОГОНЬ! – Снова затрещали автоматы. – ОГОНЬ ДО ПОСЛЕДНЕГО! – АКСы звонко захлопали выстрелами, прошивая раскидистые ветки и осыпая листву в братскую могилу, заполнившуюся до самого верха.

– Может, товарища замкомбата стоило отдельно похоронить? Нехорошо, как то: он же полжизни на армию положил, пусть хоть могилка своя будет, – Сказал один офицер рядом с Ивановым.

Валентин Егорович взглянул повнимательнее и увидел майора Шиповалова, лежащего на самом верху павших бойцов. Его кожа на руках была гораздо бледнее, чем обычно на совещаниях, а голова была завязана какой-то белой тряпкой, пропитавшейся бордовой, успевшей засохнуть, кровью.

– Командир должен лежать со своими подчинёнными, – Жёстко ответил офицер, ведущий похороны.

Автоматы щёлкнули металлом, оповещая о пустых магазинах. Импровизированный салютный отряд проверил АКСы и поставил их на предохранители, встав по стойке смирно, как до этого.

– КОМАНДА ЗАХОРОНЕНИЯ!

Из строя с задних рядов вышли десантники и танкисты с лопатами. Около двенадцати человек окружили с