– А здесь Джон Малкович или Эдвард Фокс? – спросила она после паузы.

– Я убрал бы Армстронга, а потом еще три-четыре секунды стрелял бы по толпе, чтобы задеть как можно больше людей. В основном, думаю, полицейских, но прихватил бы женщин и детей тоже. Постарался бы их не убивать, а только ранить. По возможности в живот. Так эффективнее. Люди разбегаются, многие истекают кровью – массовая паника неизбежна. Чтобы скрыться, думаю, времени бы хватило. За десять секунд выбрался бы из церкви, а потом растворился в окрестных кварталах. Нигли ждала в машине поблизости. Подкатила бы сразу, как только услышала бы выстрелы. Так что я, скорее всего, стал бы героем Эдварда Фокса.

Фролих поднялась и подошла к окну. Уперевшись ладонями в подоконник, уставилась вдаль.

– Это катастрофа, – резюмировала она.

Ричер промолчал.

– Я совсем не ожидала от вас настолько высокого уровня, – добавила она. – Даже не подозревала, что вы прокрутите полномасштабную диверсионную операцию.

– Обычно убийцы – не самые кроткие люди на свете. А именно они устанавливают тут правила, – пожал плечами Ричер.

Фролих кивнула:

– И еще я не знала, что вы позовете кого-то на помощь, тем более женщину.

– В общем-то, я вас предупреждал, – отозвался Ричер. – Говорил же, что ничего не получится, если вам останется только сидеть и ждать, пока атака не начнется. Настоящий убийца и не подумает заранее оповещать о своих планах.

– Да, понимаю, – сказала она. – Но я представляла себе одиночку.

– В таких случаях всегда есть кто-то на подхвате, – сказал Ричер. – Одиночки бывают только в кино.

– Значит, докладу комиссии Уоррена[9] вы не доверяете? – В стекле отразилась ее ироничная полуулыбка.

– Так ведь и вы тоже, – покачав головой, сказал он. – Ни один профессионал никогда в эту чушь не поверит.

– Сегодня я что-то мало ощущаю себя профессионалом, – сказала она.

Нигли встала, подошла к Фролих и села рядом, прислонившись спиной к стеклу.

– Обстановка, – сказала она. – Вот о чем вам нужно думать в каждом случае. Вообще, все не так уж плохо. Мы с Ричером были специалистами отдела уголовных расследований армии США. Нас учили очень многим вещам. В основном нас учили думать. Быть изобретательными. А еще беспощадными, конечно, и уверенными в себе. И куда более жесткими, чем те, с кем мы имели дело, а некоторые из них были люди очень жесткие. Так что мы нетипичный случай. Таких специалистов, как мы, по всей стране наберется не больше десятка тысяч.

– Десять тысяч – это много, – возразила Фролих.

– Из двухсот восьмидесяти одного миллиона? А сколько из них сейчас в подходящем возрасте, свободны и имеют причину заниматься подобным? Статистически доля таких на уровне погрешности. Так что не парьтесь. Ваша работа в принципе невыполнима. От вас ведь, по сути, требуется, чтобы подопечный был уязвим. Потому что он политик. Он должен работать на публику. Нам бы и в голову не пришло позволять человеку делать то, что делает Армстронг. Никогда в жизни. Для нас это совершенно немыслимо.

Фролих повернулась лицом к комнате. Судорожно сглотнула и как-то неопределенно кивнула неизвестно кому.

– Спасибо, – сказала она, – за то, что пытались поднять мне настроение. Но теперь придется о многом подумать.

– Например, о периметре, – сказал Ричер. – Охватывайте площадь радиусом в полмили, никого не подпускайте к охраняемому объекту и следите, чтобы как минимум четыре агента в любое время находились от него на расстоянии вытянутой руки – буквально. Это все, что вы можете сделать.

– Нельзя, – покачала она головой. – Подобные методы сочтут чрезмерными. Даже недемократичными. Таких недель, как эта, в ближайшие три года предстоят сотни. А четвертый год, когда срок подойдет к концу, окажется даже хуже: команда будет надеяться на переизбрание и контролировать все станет еще сложнее. Лет через семь Армстронг сам выдвинется в президенты. Видели, как это происходит? Толпы народа повсюду – от Нью-Гэмпшира и далее. Городские собрания в непринужденной обстановке. Сбор средств. Словом, полный кошмар.

В комнате воцарилась тишина. Нигли отделилась от подоконника и прошла через всю комнату к письменному столу. Из ящика, в котором лежали фотографии, достала две тонкие папки.

– Вот это письменный отчет. – Она указала на первую. – Основные моменты и рекомендации с точки зрения профессионалов.

– Ладно, – поблагодарила Фролих.

– А здесь наши расходы. – Нигли показала на вторую папку. – Все учтено. С квитанциями и прочим. Чек надо выписать на имя Ричера. Все оплачивал он.

– Ладно, – повторила Фролих.

Она взяла папки и прижала их к груди, словно хотела от чего-то защититься.

– И еще. Не забудьте об Элизабет Райт из Нью-Джерси, – добавил Ричер. – Для нее потребуется кое-что сделать. Я сказал, что в качестве компенсации за пропуск недавнего приема ее, вероятно, пригласят на празднование инаугурации.

– Ладно, – повторила Фролих в третий раз. – Празднование так празднование. Поговорю об этом кое с кем. – Она замолчала и несколько секунд стояла не шевелясь, а потом еще раз произнесла: – Это катастрофа.

– Не корите себя, – сказал Ричер. – Ваша работа действительно просто невыполнима.

– Джо говорил то же самое, – кивнула она. – Говорил, что в таких условиях девяносто пять процентов успеха надо считать триумфом.

– Девяносто четыре процента, – поправил Ричер. – С тех пор как Секретная служба взялась за охрану, потерян один президент из восемнадцати. На неудачи падает шесть процентов. Не так уж плохо.

– Девяносто четыре или девяносто пять, – сказала она, – это не так уж важно. Думаю, Джо был прав.

– Насколько я помню, Джо во многом был прав.

– Вице-президента, впрочем, мы еще не теряли, – проговорила Фролих. – Пока.

Она сунула папки под мышку, фотографии сложила на письменном столе стопкой, аккуратно ее выровняла и положила в сумку. Затем окинула взглядом все четыре стены номера, словно хотела запомнить все в мельчайших подробностях. Маленький отрешенный жест. Кивнула, ни на кого не глядя, направилась к двери.

– Мне пора, – объявила она.

Фролих вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Какое-то время в номере царила тишина. Потом Нигли встала у изножья одной из кроватей, зажала в ладонях манжеты джемпера и, вскинув руки над головой, потянулась. Откинула голову назад и зевнула. Волосы каскадом рассыпались у нее по плечам. Край джемпера задрался, обнажив крепкие мышцы над поясом джинсов. Живот напоминал панцирь черепахи.

– Ты все еще хорошо выглядишь, – сказал он.

– Как и ты во всем черном.

– Ощущение, будто на мне униформа, – признался он. – Пять лет прошло, как в последний раз ее надевал.

Нигли опустила руки. Пригладила волосы, поправила джемпер.

– Ну что, мы закончили? – спросила она.

– Устала?

– Не