— Вы вообще помните, что делали на реке и у той лодки, гражданин Разумовский?

Молодые люди с выражением крайнего изумления на лицах следили за ходом допроса, проводимого капитаном. У ребят в голове не укладывалось, как горький забулдыга, судя по следу на безымянном пальце, давно потерявший семью и пропивший обручальное кольцо, мог носить претенциозное имя Святослав Станиславович Разумовский.

— Помню в малейших деталях, товарищ капитан, — высокопарно ответствовал пьяница, изо всех сил старавшийся держаться с достоинством в глазах чекистов. — Вечером я заметил подозрительную активность в районе улицы Пионерская. Спрятавшись за сараем, я стал свидетелем злого умысла. Некто прятал камеру под лодку. Этот человек ушел, прежде чем я успел среагировать. И тогда я решил караулить объект до утра, чтобы схватить тех, кто придет его забирать.

Ребят потряхивало от еле сдерживаемого смеха.

«Еще не хватало цирк здесь устроить!» — раздраженно подумал Назаров, но продолжил играть роль строгого следователя до конца и с нарочито гневным тоном заговорил с Разумовским:

— Это вы так говорите. Факты же свидетельствуют об обратном. Для меня очевидно, что вы пытались воспользоваться камерой, чтобы переплыть протоку и передать секретную информацию японским милитаристам. — Назаров вплотную подошел к Разумовскому и, нависая над ним, грозно спросил: — Вы хоть понимаете, кто я? Я капитан СМЕРШа! Мое дело расследовать такие преступления и предавать преступников советскому суду. За измену Родине вас ждет расстрел!

Каким образом Тимофеев с Петраковым не лопнули от смеха, оставалось для Николая Ивановича загадкой. Горе-свидетель сидел ни жив ни мертв, его лоб покрылся испариной, синее лицо налилось багрянцем.

— Если вы и впрямь такой сознательный гражданин, каким пытаетесь себя изобразить, — не останавливался Назаров, — тогда обязаны описать внешность злоумышленника и изложить прочие обстоятельства, имеющие отношение к делу.

— Конечно, конечно, — залепетал Разумовский и стал сбивчиво рассказывать о событиях прошлого вечера.

Описание вышло посредственным, несмотря на заверения Разумовского, будто он все помнит в мельчайших деталях. Автомобильную камеру спрятал мужчина средних лет и среднего роста, светловолосый, безусый, стройный, в военной форме; наград или знаков отличия заметить не получилось. Время, когда была спрятана покрышка, хотя бы приблизительное, тоже неизвестно. Где-то на закате. Единственное, что хорошо запомнилось алкашу, — швейцарские часы «Фельсус», позолоченные, двенадцать камней.

— Да когда ты успел камни-то пересчитать, пес шелудивый? — взорвался Петраков.

Назаров осадил сержанта и извинился перед Разумовским за вспыльчивого подчиненного. Они и так изрядно напугали несчастного пьянчужку, поэтому теперь, когда он протрезвел окончательно и готов нормально отвечать на вопросы, капитан не видел необходимости более кричать на него. Для Николая Ивановича всегда было важно, чтобы люди не боялись чекиста, а чувствовали безопасность. Даже бандиты, враги Советской власти, должны понимать, что нужно сотрудничать с НКВД. Безоглядный страх перед органами (даже перед постовым на перекрестке) толкает людей на другую сторону баррикады, к сотрудничеству с преступным миром, с иностранными разведками.

Польщенный неожиданно вежливым обращением, свидетель сообщил, что часы этой марки ему давно известны, поэтому он их тотчас опознал, едва заметив в лучах заходящего солнца на руке неизвестного. Однозначно, глаза пропойцы отлично разглядели предмет, который удобно обменивается на поллитровочку, и при этом не заметили никаких примет во внешности владельца швейцарских часов.

— Ценные сведения, — пояснил команде Николай Иванович. — Это единственная деталь внешности человека, являющегося вероятным пособником Тигра. Деталь точная и очень информативная. «Фельсус» нередки среди немецких солдат, так что могут быть в нашем случае фронтовым трофеем. То есть пособник до прибытия в Приморье воевал с гитлеровцами. Конечно, он мог и выменять эти часы у другого бойца, но трофеи в армии обменивают неохотно. Каждому солдату хочется сфотографироваться при параде — с медалями и с заграничными часиками. Хочется при параде домой вернуться, чтобы жене показаться, а уж тем более девушке. Поэтому «Фельсус» для опознания столь же важны, как родинка.

После небесполезного допроса Разумовского капитан со своими людьми отправился в Управление особых отделов, чтобы проверить информацию по последнему запросу, и выяснил, что пришел ответ с Камчатки. В этой связи Назаров срочно собрал совещание в кабинете, предоставленном хабаровскими коллегами.

— Петр описал своего брата в точности так же, как и Татьяна Федоровна, их мать. Теперь улетучились последние сомнения в том, что мы разыскиваем вовсе не Зайцева, а настоящий Иван Зайцев, скорее всего, убит по дороге в Надаровку, — изложил суть дела Николай Иванович. — Это далеко не все. Петр сообщил, что персонально брату не писал ни разу. Он старается раза два в месяц отсылать весточку родителям и в письмах к ним шлет привет Ивану. Последнее письмо семье Петр отправлял недели три назад. Помните дату на письме, изъятом у Тигра?

— Июнь месяц, — ответил Рябцев, чувствовавший себя едва ли не героем, потому что не отдал письмо вражескому агенту, хоть и совершил свой «подвиг» нечаянно, по недосмотру начальника.

— Верно, — продолжал капитан. — Стало быть, письмо на японской бумаге — часть легенды. Видимо, у Ивана при себе была фотокарточка брата или еще какой-то документ, по которому японская разведка смогла установить наличие брата. А установив существование Петра Зайцева, японцы решили изготовить фальшивое письмо от него.

— Или же Иван сам рассказал убийце о своем брате, — выдвинул встречное предположение Тимофеев.

— Не спорю, — моментально откликнулся Назаров. — Разумная версия. Убийца не нападал на кого попало. Он, вероятно, крутился в окрестностях села и высматривал подходящую жертву. Прежде чем атаковать Зайцева, он вступил с ним в разговор, чтобы понять, годится ли Иван для похищения. Иван разговорился, рассказал о себе, о семье.

Тимофеев, глядя в потолок, задумчиво протянул:

— Узнать бы точно задание Тигра…

— Может быть, Тигр снимает строительство на Хабаровском утесе? — в нетерпении оборвал товарища на полуслове Рябцев.

— Наши хабаровские коллеги именно так и предположили. Наблюдение за территорией вокруг строительства будет усилено. Но надо исходить из того, что точных сведений мы не получим, хотя, конечно, наша разведка в Маньчжурии и Японии старается вовсю. Самое скверное то, что мы не знаем, сколько продлится его миссия. Возможно, уже сегодня Тигр покинет страну. Единственное, в чем я уверен, — целью агента не является диверсия. Иначе мы бы уже услышали о каком-то происшествии. Нет, он собирает сведения. Возможно, готовится к предстоящей крупной диверсии. Такого тоже нельзя исключать.

Назаров отпустил людей отдохнуть перед ночной засадой. Оставшись в опустевшем кабинете, он занялся подготовкой рапорта Шпагину, как вдруг вернулся Тимофеев, вошедший без стука и с порога задавший вопрос:

— Николай Иваныч, а скажи мне, ты не считаешь, что последние события связаны между собой?

— Я думал об этом, — неопределенно ответил капитан, отложив в сторону документы, над которыми