— Но ты вовсе не был похож на них, — возразила мистрис Корнер, — ни капельки.

— Я сделал всё от меня зависящее, — сказал мистер Корнер, — Но люди не могут быть совсем одинаковы. Я в пьяном виде таков.

— Я вовсе не говорила, быть пьяным…

— Но ты подразумевала это, — прервал ее мистер Корнер. — Мы говорили о пьяных. В пьесе герой был пьян. Ты находила его очень занимательным.

— Он и был занимательным, — упорствовала мистрис Корнер; вся в слезах. — Я подразумевала такого рода пьяных.

— Жена не находила его занимательным, — напомнил мистер Корнер. — В третьем акте она грозит ему, что вернется к матери, каковая мысль, очевидно, пришла в голову и тебе, насколько я могу судить, найдя тебя здесь в полном дорожном костюме.

— Но ты… ты был таким ужасным, — простонала мистрис Корнер.

— А что я делал? — спросил мистер Корнер.

— Ты пришел и начал, что есть мочи, стучать в дверь…

— Да, да, вспоминаю. Я потребовал ужин и ты приготовила мне яичницу. А что случилось дальше?

Воспоминание о последнем оскорблении придало её голосу истинно трагическую нотку.

— Ты заставил меня ответить таблицу умножения… таблицу умножения на девять.

Мистер Корнер взглянул на мистрис Корнер, а мистрис Корнер на мистера Корнера, и на секунду воцарилось молчание.

— Ты… ты, на самом деле, был немножко навеселе? — запинаясь, спросила мистрис Корнер, — или ты только притворился?

— На самом деле, — признался мистер Корнер. — В первый раз в жизни. А также и в последний, если ты ничего не имеешь против.

— Я была ужасно глупа, — сказала мистрис Корнер. — Прости уж меня, пожалуйста.

1904