— Какую красоту? Ты в зеркало на себя когда смотрела, кракозябла? Я тебе в морду влепила, потому что не умеешь ты себя вести в культурном обществе. Тебе по — человечески налили, от щедроты душевной нашего заведующего неврологией, Сашкой Анатольевичем. На дачу к себе после праздника позвал со всеми. И ты зачем — то поперлась туда. А ты что сделала? Ты нажралась, и рванула телесами своими трясти на столе у него в беседке. Стриптиз елки показывать она собралась. И не я тебе нос сломала, а стол, который твою жопу не выдержал, и ты в него посередке и рухнула. А я врезала тебе, когда ты неугомонная совсем рехнулась, и к моему мужику ластится начала. Мало тебе стола, ты ему жизнь решила сломать, наготой своей кошмарной. Иди ты на хер, с судом своим. Скажи спасибо, что не убила. Знать надо дамочка, меру своего опьянения, и до крайности коллектив не доводить — проорала Снежана и на том успокоившись, села на место.

Актовый зал мертвецки молчал. Ржать уже не было сил, поэтому все тихо сидели, ожидая вердикта этической комиссии.

— Константин Семенович, есть что добавить? — в очередной раз спросила председатель комиссии.

— Пить надо меньше, голубы мои. От водки одно зло — опять прохрипел секретарь.

«Вот задрот заднеприводный. Ни хера ничего не соображает. Уволю к черту. Всех уволю». С этими мыслями, Анна Владимировна закончила заседание этической комиссии.

— Этическая комиссия приняла решение в пользу обиженных. Протокол комиссии будет ожидать всех участников событий в отделе кадров с приказами, которые всех Вас могут сильно удивить. С этим прощаюсь, до новых встреч, не дай Бог конечно — сказала Анна Владимировна, и гордо подняв голову, вышла из актового зала.

У себя в кабинете, закрыв дверь на замок, строгая и серьезная председатель профсоюза угорала над этим заседанием так, что начала икать. Надо же, что с народом медицинским делается, когда градусы повышаются. Да и ладно. Зато им будет, что вспомнить.