Было уже совсем темно, и спичка выхватила из темноты два лица и фотографию. Похожие, даже слишком, но и непохожие. Стал накрапывать дождь, шурша по листьям. Завтра они будут уже темнее, а потом и вовсе сольются с землей, станут неразличимы.
- У тебя какие планы? - Поеду в США, в Техасский парапсихологический. А я во Владивосток, автостопом. Но я про сейчас.
- Сейчас? Домой.
- Помянуть бы...
- Да нет, дела. Домой. А ты?
- Я? Я налево.
Они внимательно посмотрели друг на друга, как в зеркало, и, обменявшись рукопожатиями, молча разошлись.
Огоньки их сигарет все удалялись, а потом и вообще пропали из виду.
... Помолчали, отхлебнули еще.
- Слушай, тебе не кажется, что мы создали образ шизующего бога?
- Нет, мне кажется, что мы создали образ хипующего черта.
- В любом случае, его смерть - событие довольно странное. И вообще, зачем так мрачно?
- Тогда, может быть, так?
- Алло, Сид? Из больницы давно выпустили? Когда на тренировках появишься? Да, тренер просил передать, что так тебе и надо, и когда придешь - будешь отрабатывать защиту...
- Алло, Володя? Здравствуйте. Как Ваше здоровье? Вы не забыли, что через неделю семинар? У Вас доклад. Да, пока Вы болели, председателя правления сеяли. Ромоданова добилась своего. Теперь председатель - Думов...
- Привет, Бродяга. Так я насчет двадцати рублей...
Все шло своим чередом. Леня готовился к отъезду. Жорж сидел на компьютере и обсуждал с Саней и Сэмом планы ближайшего похода. Альбина и Лида, не знающие, что Сид сбежал из больницы, собирали передачи, и Марина тоже думала, что надо бы. Барковский бросил институт. А женщина, которую снял наконец Аркаша, оказалась на редкость вульгарной.
И, видит бог, сказать мне больше нечего,
Да больше и не скажешь ничего.
М. Щербаков.
IX. 1990 - IV. 1991
