class="p1">Брентано сплел мотивы народных легенд и впечатления от живописного пейзажа в балладу о Лорелей, волшебнице из городка Бахараха. Прекрасная и неприступная, она разбила множество мужских сердец. Местный епископ призвал Лорелей на свой суд, однако сам пленился красотой обвиняемой и был тронут ее печальной историей: оказывается, волшебницу бросил возлюбленный. Поэтому епископ отправил Лорелей не на костер, а в монастырь, где она должна была провести остаток своих дней в смирении и раскаянии. Но по дороге в обитель Лорелей попросила свою стражу дозволить ей в последний раз подняться на скалу, откуда открывался вид на замок обманщика-рыцаря. С высоты несчастная увидела челнок на водной глади и, уверенная, что им правит ее любимый, в отчаянии бросилась с отвесной стены. С тех пор волны у скалы вечно шепчут имя Лорелей, заключает Брентано.

Сам поэт признавался, что вся история о волшебнице из Бахараха, за исключением названия «Лорелей», – плод его собственной фантазии, но это было уже неважно. Созданный им образ, как эхо от легендарной скалы, многократно отразился в творчестве современников и увенчался шедевром Гейне:

И кос ее золото вьется,

И чешет их гребнем она,

И песня волшебная льется,

Так странно сильна и нежна…[13]

Немецкий фольклор дарил влюбленным в него художникам огромное количество сюжетов и всю гамму эмоций – от светлой грусти до задорного смеха, от благоговейного восторга до леденящего ужаса. Ведь кроме зловещих ночных всадников и горестных Белых Дам, прекрасных эльфов и прижимистых гномов, проказливых кобольдов и грациозных речных фей в народной фантазии обитала и совсем кошмарная нежить: упыри-нахцереры, выходившие по ночам из могилы, чтобы высосать жизненную силу неосторожной жертвы; вампиры-ауфокеры, внезапно прыгающие людям на спину и вырывающие им глотки; кровожадные вервольфы, волки-оборотни, обреченные на это двойственное существование, пока не будет сожжен дьявольский пояс, превращающий человека в дикого зверя… О сверхъестественных существах и невероятных событиях вполголоса рассказывали в крестьянских хижинах, боязливо поглядывая на темные окна, о них же шепталась челядь на поварне в неверном свете масляных плошек. А в это время их господа, благородные рыцари и владетельные князья, в пиршественных залах и замковых покоях тоже не прочь были приобщиться к преданиям о жутких тварях и деяниях героев былых времен. Пришло время и нам послушать эти древние песни.

Глава 3

Битва с чудовищем

В самом начале XVIII века семья английского библиофила сэра Роберта Коттона передала государству его уникальную коллекцию старинных текстов – спустя полвека это собрание стало основой библиотеки Британского музея. Среди раритетов Коттона особое место занимала древняя рукопись, получившая название «Кодекс Ноэля» (по имени прежнего владельца, к которому она попала, видимо, из какого-то монастырского книгохранилища после закрытия монастырей в Англии волею Генриха VIII).

Приписывается Корнелису Янсенсу ван Кёлену. Портрет сэра Роберта Коттона. 1626 г.

Кодекс был создан около 1000 года на древнеанглийском языке, и предполагается, что с XII до XVIII столетия никто не интересовался его содержанием. А зря, потому что эта рукопись оказалась единственным сохранившимся экземпляром древнейшей англосаксонской эпической поэмы, сложившейся, как считают специалисты, в VI–VIII столетии. Рукопись состоит из 3182 строк, написанных характерным для древнегерманской поэзии аллитерационным стихом (основанным не на привычной для нас концевой рифме, а на повторе согласных звуков). Опубликованная в 1815 году, она получила название «Беовульф».

Тварь из болота

«Беовульф» уникален во многих отношениях. Мало того что он дошел до нас в единственной рукописи, но еще и целиком – ни одному из других англосаксонских эпических произведений и близко так не повезло, от них остались лишь фрагменты. Судя по всему, это вообще древнейшая эпическая поэма германских народов, отражающая дохристианскую эпоху. Еще один любопытный момент: в ней, написанной на древнеанглийском языке, нет ни слова об Англии.

Место действия «Беовульфа» – территория современной Дании, откуда через Северное море прибыли в Британию германские племена англов, саксов и ютов, а также страна гётов (гаутов) – это Южная Швеция, а возможно, полуостров Ютландия или остров Готланд. Время действия – «стародавнее» не только для автора рукописи: даже для англосаксов VII–VIII веков это уже предание о былом, о легендарных «конунгах данов».

Первая страница рукописи «Беовульфа» из манускрипта Cotton Vitellius А XV. X–XI вв. Британская библиотека. Лондон, Великобритания

В центре первой части повествования – датский конунг Хродгар, который благодаря своей доблести, мудрости и удачливости добился огромной власти и богатства и, пожиная плоды своих трудов, пирует вместе с дружиной в великолепных чертогах – Хеороте, Оленьей палате. Их пиры услаждает «песносказитель», рассказывающий под аккомпанемент арфы о Создателе и сотворении мира. Но эти сладостные и священные звуки невыносимы для твари из болот – «мужа жалкого и страшного», исчадия ада Гренделя. Ночью чудовище приходит в Хеорот, застав воинов крепко спящими, убивает тридцать дружинников и, предвкушая кровавое пиршество, уносит их в свою берлогу.

Автор «Кодекса Ноэля», живший на рубеже XI столетия, несомненно, был христианином и, скорее всего, монахом. Конечно, он не мог допустить, чтобы положительные герои поэмы оставались язычниками. Хотя сам же подробно рассказывает в начале поэмы о похоронах другого славного конунга, с грудами сокровищ отправленного в челне к берегам вечности, что весьма точно воспроизводит языческие древнегерманские погребальные обряды V–VI веков, подтвержденные археологическими находками. Порой автор и сам как будто забывает или же сомневается в том, что его герои – добрые христиане: например, он сурово порицает их за то, что они в час внезапной беды обращаются к идолам и возносят им обетные жертвы: «То суеверие, обряд языческий, то поклонение владыке адскому!»[14] – предупреждает автор. Сам же Грендель, по его авторитетному мнению, потомок братоубийцы Каина, от которого, кстати, заодно произошли эльфы, драконы, «подводные чудища и древние гиганты, восставшие на Бога».

И все-таки, кто же такой Грендель? Могучее чудовище, подобное человеку, но гигантское – «муж, что огромней любого смертного», и обладающее «острокогтистыми» лапами, которыми он вспарывает грудь своим жертвам. Одних он разрывает на куски и сразу пожирает, других же уносит в «дьявольской мошне», которая сшита из кожи дракона и висит у него на груди. Глаза Гренделя во тьме полыхают как факелы, а его жуткий хохот внушает людям страх и отчаяние. Грендель не пользуется никаким оружием и сам заговорен от мечей и копий.

Не один раз, а на протяжении двенадцати лет тварь из туманных