Я опять проснулся. Дышать было тяжело. Грудная клетка болела, как если бы все только что было по-настоящему. Я не мог привести мысли в порядок и уже через пару секунду начал забывать все, что мне снилось, кроме одного. Меня кто-то душил. Душил так, что я проснулся от этого с болью в груди. Вот ведь черт, весь день какая-то чушь снится из-за того, что с утра не выспался… А тут еще эта бабка со Старой мельницы… Чтоб им всем такое же снилось!

Глава 32. В зеркале

На крыльце хлопнула дверь. Через несколько секунд на пороге появились мама с Верой, а за ними и Таня с бабушкой.

– С легким паром!

– Спасибо…

– Да, спасибо, спал, что ли? Глаза заспанные.

– Ну да.

– Ну, теперь, значит, точно к вечеру не уснешь.

– Голова-то не болит?

– Нет-нет. Все хорошо. Только тут…

– Что?

– Да сны какие-то дурные мучают. Мне приснилось, что меня кто-то душит, пока я сплю. Натурально так!

– Ну, еще не легче!

– Так, мы как раз собирались. Нужно остатки травы сжечь.

– А тетя Нина еще не приходила?

– Как? Я думал, она к вам пошла…

– Куда к нам?

– В баню.

– В какую баню?

– Ну, в какую баню?! Много у нас бань, что ли?

– Ничего не поняла.

– Ну, я видел в окошко, когда Таня вон вышла, ты возвращалась еще…

– Ну!

– Ну вот, видел в окошко, как она за тобой в огород поперлась, в баню, видимо, не по саду же ей у нас гулять самой по себе.

– Не было никого.

– Да вон она, из дома вышла, видать, в окошко увидала, что мы с бани шли и выползла, – уверенно сказала Таня.

– Да была она там, точно говорю.

– Может, это она там и бродила? Шуршала под дверьми?

– А что, у вас кто-то шуршал под дверью в бане?

– Да черт его знает, а ты точно не ошибся? Может, кто другой был?

– Да нет, точно! Что я, походки ее не знаю, что ли?

– Ну, сейчас у нее самой и спросим.

Тетя Вера, вспомнив про надрывающегося пса, побежала его успокаивать, чтобы пропустить бабу Нину в дом. Послышались тихие причитания старушки, вздохи, аханья и успокаивающие слова, адресованные Тиме. Когда они вместе зашли в избу, тетя Таня сходу попыталась начать разговор с вопроса, но старушка ее опередила:

– С легким паром, доченьки!

– Спасибо, и тебя, теть Нин.

– Теть Нин, а ты к нам заглядывала в баню, пока мы мылись?

– Я? Да зачем же?

– Да вот Ромка говорит, что ты проходила на огород, думал, в баню к нам идешь. Обознался, что ли?

– Я уж не знаю, мне что до вашей бани? У меня и своя есть!

– А кто хоть бродил-то тогда?

Я почувствовал себя неловко, как если бы меня поймали на вранье. Но ведь я не врал! Да и… Если что-то там обычно является, как раньше, то оно непонятное… Да и не будет белым днем, хотя уже вечер, но все равно! Как-то это странно, у меня начало складываться впечатление, что все же баба Нина нас обманывает, а сама зачем-то ошивалась на огороде возле бани. Но с другой стороны, что за глупость?! Не яблоки же она воровала!

– А ну, а ну, где там травка у вас?

– Да вот, еще как раз осталось, да побольше, чтобы тут еще подымить.

– Так, давай блюдечко сначала и зеркальце.

– Зеркальце-то зачем?

– Сейчас, сейчас! Пущай посмотрит.

Тетя Вера принесла настольное зеркало. Баба Нина попросила принести зажженную свечу, затем она от свечи подпалила пучок трав, потушила его и положила рядышком, на блюдце тлеть. Бабушку она усадила за стол прямо перед зеркалом и попросила смотреть.

– Ну?

– Что ну?

– Видишь что?

– Себя вижу.

– Нет, а еще-то видишь что?

– Верку вижу.

– Ну, а еще?

– Риту вижу, Таню вижу, маму вижу, Ромку вижу…

– Кого? Какую маму?

– Дак свою же, вон она, с тятенькой стоит.

Все сразу же отпрянули от зеркала, возле которого сидела бабушка. Баба Нина украдкой заглянула туда, но было понятно, что она там ничего не увидела. Вера перекрестилась. Раньше я никогда не видел, чтобы кто-то из моей родни крестился. Только изредка у стареньких бабушек замечал такое. Баба Нина встала со стула, взяла блюдечко с пучком трав и сначала подошла к порогу. Она махала пучком тлеющих трав и что-то бубнила про себя. Затем она подошла поочередно к каждому из окошек, все так же размахивая пучком трав в руке, словно отгоняя комаров. Когда она закончила, она вновь подошла к бабушке, поводила пучком трав у нее над затылком и спросила:

– Откуда они, откуда лезут?

– А-а-а?..

– Откуда они говорят-то? Говорят ведь тебе?

– Кто?

– Ну, другие-то?

– А, дак вон, с печи.

Баба Нина подошла к печи и начала все ту же процедуру. Когда она, обойдя почти всю печь, подошла к топке, то неожиданно вскрикнула и отскочила назад, ударившись о рукомойник. Тетки подбежали к ней и помогли встать на ноги.

– Ты чего, теть Нин?

– Да ты чего же, убиться так недолго!

– Ничего, ничего… Запугали, черти…

– Кто запугал?

– Никто, никто, все хорошо.

Баба Нина продолжила что-то бубнить возле печи, водя перед ней тлеющим пучком. За окном уже было темно. Вскоре мы все сядем за стол и узнаем, произойдет ли что-то или все же нет. А может, нам опять придется не спать ночью? Так или иначе, думать об этом не хотелось. В голове словно была вата, даже то, что меня недавно кто-то душил во сне, почти забылось. Безразличие. Пусть бы и так, лишь бы не бояться в темноте идти до туалета.

Глава 33. И ходят, и ходят…

Вскоре баба Нина ушла домой, а мы сели за стол ужинать. Тетя Вера накрывала на стол, мама с бабушкой и тетей Таней вспоминали истории из детства и громко смеялись. Казалось, все опять как встарь, но… Я уже видел это раньше… Это переменчивое бабушкино настроение,