– Огоньки? Что за огоньки? Может, там действительно кто живет?

– Ну, может, кто и живет, да если и живет, то не люди, это уж точно.

– А кто?

– Сила там нечистая живет, разве что только ей посреди болот у реки мертвой хорошо будет.

– Ну, а если там люди?

– Что ты, какие люди, раньше ведь там все исхожено было, и охотники ходили, а на сенокос с деревни ходили, люди же живут – они же питаются чем-то, следы оставляют, зверей бьют или ро́стят что-то. А там ничего нету. Ничего, там все пусто, болота одни.

– Хорошо, дак значит, может быть такое, что там что-то дурное и к бабушке нашей увязалось?

– Может, а почему нет, туда раньше все колдовки ходили, все шептали там, колдуньи все да дедушки какие-то.

– Дедушки? Какие еще дедушки?

– А кто его знает, откуда они, в деревнях ведь таких не было, а там дальше все болота одни.

– У меня уже голова кругом, теть Нин… А что делать-то?

– Стойте-стойте, дедушки там были? А кто такие, никто не знал?

– Нет, кто их знает, может, нечистые все, там людям всегда что-то чудилось, место там такое, хороший человек там делать ничего не будет, это все плохое, плохое. Не от чистого это идет.

– Ну и чертовщина… Значит, точно все это оттуда, мама!

– А что же нам теперь делать-то? Может, можно к попу сходить какому? Или бабушка какая-нибудь вещая есть?

– К батюшке-то хорошо бы, но перевелись такие, таких теперь нет, которые могли, и раньше-то не каждый мог, вот в Осиново был один, дак там и часовня у него сгорела, и все… Пропало…

– Часовня сгорела?

– Ну, да я ж говорю, сгорела, а в соседней деревне, за Кривым, я знаю, бабушка жива была, она их могла отвести, плохих этих, одна она могла, дак и та сгинула потом, а теперь не знаю, есть ли.

– А кто знает?

Разговор наш прервал гул толпы на улице. Я мельком глянул в окошко: возле нашего дома стояло несколько человек. Они о чем-то встревоженно разговаривали, слов было не разобрать, но судя по всему, что-то стряслось. Мама и тетя Нина прильнули к окошку, пытаясь понять, что происходит. Через несколько секунд мама вскрикнула:

– Вера! – и выбежала из избы, не закрыв дверь. Я вскочил из-за стола и помчался за ней, а следом за нами, причитая себе что-то под нос, поползла и баба Нина.

Глава 18. Встреча на берегу реки

Возле дома у забора сидела тетя Вера. Прямо на земле. Глаза у нее были покрасневшие, а над ней столпились несколько человек. Рядом стоял дядя Толя Дым с какой-то котомкой. Вид у него был немного нелепый. Я привык видеть его с ружьем или же просто с сигаретой, гордо возвышающегося над всеми стариками, которые в его возрасте уже давно ходили с палочкой. Но с котомкой… У меня складывалось впечатление, что я застал его в какой-то интимный момент, словно в уборной. Тут же стоял и наш сосед деда Коля, а вместе с ним и Косарев дядя Витя, с нашего края, с какой-то бабушкой, которую я узнал в лицо, но не знал, как ее зовут. Все они встревоженно смотрели на мою тетю, которую в этот момент уже обнимала мама, выясняя, что же произошло. Еще через пару секунд со двора вышла Таня и подбежала к нам с тем же вопросом. Дым, как и всегда немного помычав, попытался объяснить:

– Хм-м… Хм-м-м… Мы у магазина стояли. А тут крик такой. С реки. Я подумал, тонет кто-то.

– Дак и мы, и мы, а сами-то старые, никого из молодежи рядом не было, пока добрались – уж и Верочка выбежала к дому.

– Хм-м… Я к реке побежал сразу, думал, может, кто тонет… А никого на виду нет. Веру кричу: «Где, кто?» – а она, как от черта, от меня пуще прежнего побежала…

– Что случилось-то, внученька?.. Чего ты?

– Чего случилось, желанная, обидел кто? Может, зверь какой на реку вышел да напугал?

– Нет… Там… Там… Я полоскала…

– Ну?

– А там… Я на одном камне тазик с постиранным бельем поставила.

– Так.

– А на другом еще не стираное.

– Ну, и чего же?

– Я… Прополощу и положу… Прополощу и положу…

– Так.

– Ну, а потом раз! К белью повернулась, а там у камней девушка сидит, сама наполовину в воде. Я думала, купается кто-то, а лицо-то нездешнее, чужая… Я… Я смотрю на нее, и она на меня… И улыбается так…

– Чьих это?

– Не знаю. Может, Веркина внучка там?

– Нет-нет, что же я, своих не знаю, что ли… Чужая она… Чужая… И смотрит так… Мне страшно стало, я не знаю почему. Сейчас уже думаю, не умом ли я тронулась, понимаю, что бояться нечего… А там страшно было, я бежала, по берегу поднималась, оборачиваюсь, а она все там, сидит в воде и смотрит на меня.

– А кто хоть это был-то?

– Да не знаю я, говорю же… Чужая какая-то.

– Чужая, стало быть… Хмм… Хмм… Ну, вот что, ты с земли-то поднимайся, может, страшно оно и было, главное, теперь не страшно ведь?

– Уже не страшно… Что же это мне все… С ума схожу… Но откуда она там взялась, кто это?

Все стояли и переглядывались. С одной стороны, ничего такого ведь и не произошло. Чего тут бояться? А с другой стороны, откуда здесь в реке чужие? С какой деревни приплыла? Да и сколько же это километров плыть нужно? На чем? Зачем? Чтобы потом молча на местных пялиться? Но признаться в том, что здесь что-то подозрительное, тоже стыдно. Потом еще перед всем сельсоветом оправдываться за суеверный страх. Девчонку молоденькую в речке испугались? Молчание нарушила баба Нина, взяв тетю Веру под руку и потащив всю нашу семью к себе в дом, приговаривая, что ничего дурного здесь не произошло:

– Мало ли что бывает…

Все стояли и смотрели нам вслед. Первым привычно замычал Дым, задумчиво двинувший обратно в сторону магазина. А следом за ним двинулись и остальные, покивав головами. Я решил не отставать и побежал за своими обратно в избу к бабе Нине. Дверь на крыльце для меня придержала тетя Таня, ласково и устало поглядев на меня со словами:

– Пойдем… Пойдем… Пойдем, что тут… Все что-то неладно.

Когда мы зашли в дом, тетя Вера уже почти успокоилась, но баба Нина продолжала поглаживать ее по голове и успокаивать. Она подставила под носик самовара по