– И что же?

– А вот послушай, я тебе расскажу. Пошла она, значит, через лес в сельскую школу. Раньше мало где школы были, чаще при церквях, и идти ей надо было через болота по дороге пять километров.

– Много как.

– Да, вот она и сошла с дороги, ягод-то порвать, а потом и все.

– Что все?

– Нету. В школу не пришла, а к вечеру и домой не явилась.

– Это ее только к вечеру спохватились, что ли?

– Ну, а раньше как, свободно бегали, или помогали родителям в поле, или шлялись весь день где попало. Ну, так вот и получилось, а к вечеру уже поняли, что случилось что-то, и там нету, и здесь. Когда уже выяснили, что не приходила и не уходила, так и подумали, что в лесу пропала. Думали, что зверь какой утащил или еще что.

– Ну и времена были.

– А что времена, зверь и сейчас утащить тебя может, схватит за кокоськи – и все. – На этих словах баба Нина засмеялась, обнажив пару обломанных зубов. Впервые я осознал, что эта милая старушка не очень-то мне и нравится.

– За что?

– За кокоськи твои схватит да утащит! – Она снова оскалилась.

– А девочку-то нашли?

– Искали, всю ночь искали, да так и не нашли. А потом в Осиново тоже поехали, к старухе одной. Их уже там маловато было, раньше-то весь народ у них чудной был.

– И что же?

– Ну, там и сказала, мол, не ищите ее, она сама придет.

– Как так? И ее послушали?

– Ну а как же, сказали же, где место, в котором ее забрать и в каком времени, а до того в лес и не ходить.

– Вот это да, это ж надо было еще послушать.

– Послушали, а куда деваться?! Три дня прошло, пошли они на указанное место, а там и девочка их.

– Да ладно?

– Ну, как есть ведь рассказываю.

– И что она сказала? Где была? Заблудилась?

– Сказала, вышла к болоту ягод порвать, а там дедушка взял ее и отвел в поле на стог сена.

– Какой еще дедушка?

– А никто не знает. Сказала, отвел и на стог сена поставил и наказал: «Не сходи».

– На стог сена?

– На стог! И говорит, не могла никак сойти, все хотела, а никак!

– Как так?

– А вот так, а потом люди, говорит, какие-то танцевали кругом и через костер прыгали.

– Какие еще люди?

– Ну, а кто его теперь знает?

– И они ей не помогли?

– Она говорила, что звала их, а они танцевали да хороводы водили. А ей ничего, не подходили к ней.

– А что за дедушка-то?

– Не знаю, никто не знает, а потом, говорит, пришел и сказал, что за ней пришли, и отвел ее на нужное место, а там ее потом и забрали.

– Ну и чертовщина.

– Вот, а потом еще долго там ходили, искали, что за поле да стог сена. И что там за дедушка такой.

– И ничего не нашли?

– Ничего, болота одни, дак из какой жопы там стог сена-то слеплен будет? Ни полей, ни дедушек – ничегошеньки!

– Хм, а что еще девочка рассказывала?

– Не знаю, вот сказала, что дедушка ее поставил на стог сена и сказал: «Не сходи!» А как отколдовали ее – все пропало!

– Погодите, три дня? А как же она… А чем питалась? А ночью?

– Не знаю, милок, ничего не знаю. Вот что было, да что знала, то сказала тебе, а так… Кто теперь знает, что там было. Не знаю!

– Странно.

– Вот так-то! А ходили тогда в Осиново за бабкой, потому как они всегда могли людей пропавших, которых сила нечистая забрала, выводить!

– Только они?

– Только они, милок! Все другие бабки как про это дело знали, так сразу же отказывались, потому как все их боялись!

– А за что боялись?

– Да говорю же тебе, дурное они делали, да так, что никто и спастись не мог!

– Болезни какие-то наводили?

– Да редко что болезни было, чаще вот бывало так: кто дорогу перейдет, тот и сгинет, в болоте утонет, в реке, или с горы, вон как Митенька упал и шею себе сломал, это надо же так!

– Какой?

– Да Васенькин, это их с бабой Маней, дак ты молодой, не слышал даже о таких!

– А что с ним было?

– Дак они все ватагой своей, с председателем-то вместе, с Буторагой воевали. Ой, злая бабка была, все ее боялись! Ой, все боялись!

– И что случилось?

– Да вот раз-другой в дом они к ней вломились, они все думали, что она прячет кого у себя, укрывает, времена-то голодные были, всех обыскивали да все отнимали!

– И что же?

– Ну, и Митенька сначала с горы пошел к реке, когда мешки таскали, и упал, под гору покатился и шею свернул!

– А какая хоть гора-то? У нас ведь и гор тут нет!

– Да под речку под нашу!

– Это здесь-то? На берегу? Да как же здесь шею свернуть можно?

– Вот, все удивлялися, а свернул.

– А потом Степушка напился и в лесу повесился, в аккурат на Либежгоре.

– А почему так далеко?

– Не знаю, все ревел, говорит, не отпускает его кто-то, с ума сошел он, видать, говорил, что Буторага к нему подослала кого-то.

– А кого – не сказал?

– Нет, коли с ума сошел, дак что скажет разве внятное? Все, говорил, мучил его кто-то, а потом ночью, через день-то и ушел да повесился.

– Подождите-подождите, Буторага, стало быть, с Осиново была?

– А как же, их все согнали к нам, а она уже старая была, года свои доживала!

– А баба Дуня Воробьева?

– Та-то что, она позже уже, как раз они тогда-то с мужем и вернулись, али позже, не помню уже.

– Она не с Осиново, как я понял?

– Нет, она с наших, но там вот замуж-то вышла! И от ихних-то прихватила, уже зрелая когда была. Сразу изменилась, мы все ходили и говорили, может, больна или что.

– И что же?

– А она все говорила, что вот не одна, что покоя ей тоже не дают, смотрят на нее отовсюду. С дыр!

– С дыр?

– Я ведь не знаю, это не я говорила, вроде как-то так сказали, ну, потом-то и ясно стало, что это она ихних стала. И стали сторониться ее, да и она уже людей сама сторонилась. Оно и понятно. С кем они там в своих дырах шепчутся? Это ведь явно все не от Бога.

– А как вы сказали, с дыр ей кто-то