Карает тот печальный род, который     Жил без хулы и славы бытия. 37 С ним смешаны злых ангелов те хоры,     Что, за себя стоя́ лишь за одних,     Ни с адом в брань, ни с Богом шли в раздоры. 40 Да не сквернится, небо свергло их     И ад глубокий их извергнул племя,     Зане оно бесславно и для злых». 43 «Учитель, — я спросил, — какое ж бремя     Их вынуждает к жалобам таким?» —     И он: «Для них не стану тратить время, 46 Надежда смерти не блестит слепым,     А жизнь слепая так невыносима,     Что участь каждая завидна им, 49 Их в мире след исчез быстрее дыма;     Нет состраданья к ним, их суд презрел,     Что говорят об них? взгляни и — мимо!» 52 И я, взглянувши, знамя там узрел:     Оно, бежа, взвивалося так сильно,     Что, мнилось, отдых — не ему в удел. 55 За ним бежал строй мертвых столь обильный,     Что верить я не мог, чтоб жребий сверг     Такое множество во мрак могильный. 57 И я, узнав там некоторых, вверх     Взглянул и видел тень того, который     Из низости великий дар отверг, 61 Я вмиг узнал — в том убеждались взоры, —     Что эту чернь презрели навсегда     Господь и враг, ведущий с Ним раздоры. 64 Презренный род, не живший никогда,     Нагой и бледный, был язвим роями     И мух и ос, слетавшихся туда. 67 По лицам их катилась кровь струями,     И, смешана с потоком слез, в пыли     У ног съедалась гнусными червями. 70 И я, напрягши зрение, вдали     Узрел толпу на берегу великой     Реки и молвил: «Вождь, благоволи 73 Мне объяснить: что значит сонм толи́кой[6]