– Благодарствуйте за щедрость. Впредь не пошлю Мияги к гостям.

Отец Мияги был некогда влиятельным человеком в столице и дослужился до звания тюнагона[156], но за незначительную провинность был наказан и низведен до положения незнатного человека. Кормилица его жила в Кандзаки, к ней-то он и решил отправиться вместе с семьей. Он не умел зарабатывать на пропитание, а те немногие деньги и ценности, что они захватили с собой из столицы, быстро иссякли. В отчаянии и тоске он проливал безутешные слезы, и это приблизило его кончину.

Мать Мияги принадлежала к древнему роду Фудзивара и была предана супругу всей душой; когда муж был опозорен, она, вопреки дочернему долгу, не вернулась в родительский дом, а последовала за этим ненадежным человеком в глухую провинцию. Узнав о таком ее решении, родные написали ей: «Подумай о судьбе дочери. Девочке надлежит находиться при матери. Бери ее и возвращайся скорей». Вот какие жестокие слова были в письме, однако это лишь усугубило ее скорбь, но не поколебало решимости, – и мать Мияги даже не пожелала ответить родным.

Чтобы добыть денег на похороны супруга, она продала свои наряды и домашнюю утварь, полученную ею в приданое, но совершила поминальный обряд как подобает.

Кормилица покойного мужа была женщина вдовая, одинокая и зарабатывала на жизнь шитьем. Но ее жалких доходов едва хватало ей самой; положение матери Мияги делалось все отчаянней, ей только и оставалось, что денно и нощно лить горькие слезы, прижимая дитя к груди.

Однажды кормилица сказала:

– Если так будет продолжаться и дальше, нам скоро придется есть землю, запивая сырой водицей. Что вы скажете мне тогда? Однако на днях ко мне подходил один человек. Он хочет взять вашу девочку в приемные дочери и готов заплатить десять рё отступного. Это хозяин дома любви. Он живет в Кандзаки уже много лет и очень богат. Дом у него – полная чаша. А уж как жену свою уважает – иному столичному кавалеру бы поучиться. Отдайте ему ребенка. Тогда ваша дочка со временем встретит хорошего жениха и сможет позаботиться о вас…

Кормилица не скупилась на ложь и посулы.

– Какое счастье! – воскликнула мать. – Наконец-то нашелся порядочный человек, который преисполнился состраданием к нам. Прошу, передай ему, что мы благодарны всем сердцем и просим прийти за ребенком.

Несчастная мать не многое знала о презренной доле женщин из веселых кварталов. Все, что было ей ведомо, – это история девы Сиро из селения Торигай, что удостоилась чести предстать перед экс-императором Удой и сложить танка «У прибрежной птицы тидори…»[157]. А потому она согласилась без долгих раздумий.

Кормилица возликовала. «Ловко же я ее провела!» – решила она про себя и поспешила к хозяину дома любви.

– Я сказала, что это для их же блага, и мать согласна отдать ребенка. Но я хочу сегодня показать ей деньги…

Хозяин не раздумывая тотчас выложил нужную сумму.

– Вот, извольте взглянуть! – сказала старуха, вернувшись домой. – Человек этот очень богат, но не скупится на золото, до которого так падки другие. Вы должны нынче же вечером отправить к нему ребенка. Я сама провожу! – Кормилице не хотелось, чтобы мать побывала в приюте любви.

– Делай, как сочтешь нужным, – грустно молвила мать. – Только бедная девочка прежде не разлучалась со мной. Она будет плакать без матери.

Услышав эти слова, девочка возразила:

– Ежели на то ваша воля, матушка, я готова пойти куда надобно. Все едино девушка, когда вырастет, покидает родимый дом и идет жить к чужим людям… – Она рассуждала как взрослая.

– Что ж, попрощаемся, – покорно проговорила мать, прижимая к себе дитя. Она причесала Мияги, не отрывая глаз от ее лица и безутешно рыдая.

– Ну хватит, пора, – торопила кормилица. – Денежки вы получили, так что ребенок больше не ваш!

Не найдя, что ответить, мать только вздохнула.

Старуха взяла девочку за руку и скрылась за дверью.

Попав в оживленный и шумный дом, наивное дитя пришло в восхищение.

– Здесь так чудесно! – радовалась Мияги.

– Какой прелестный ребенок! – умилилась хозяйка. Она подала Мияги вкусные яства, нарядила в новое кимоно.

Мияги мало смыслила в происходившем и лишь твердила в детском восторге, как она счастлива здесь. С первого дня она всей душой привязалась к хозяину и его жене.

Когда старуха собралась уходить, девочка попросила:

– Пусть матушка непременно навестит меня завтра!

Старуха пообещала, но, вернувшись домой, сказала другое:

– Девочка очень довольна. Ей хорошо там – у нее есть игрушки и книги. Не извольте о ней беспокоиться. Кстати, может быть, вы дадите два рё из тех денег? Ваш супруг, перед тем как скончаться, задолжал мне, а вернуть не успел. – И старуха поделила принесенные деньги. Возможно, она последовала законам династии Чжоу[158], которые, как говорят, дозволяли взимать за посреднические услуги пятую часть дохода. Похоже, древние тоже пеклись о своих интересах…

– Я сама должна пойти туда, поговорить с хозяином, – настаивала мать. – Я должна быть уверена, что моей дочери хорошо.

Но кормилица возражала:

– Сперва надобно обновить ваше платье. Затем дождаться благоприятного дня…

Старуха всеми средствами старалась помешать матери. Та же, не понимая ее уловок, плакала и умоляла:

– Дай мне увидеть мое дитя, взглянуть хоть одним глазком…

Она не осушала глаз, от тоски занемогла – и вскорости умерла.

Наступила пятнадцатая весна Мияги, и волосы ей уложили в высокую прическу. Однажды хозяин послал за ней.

– Тебя зовет гость. Выйди и позаботься о нем, – приказал он.

Мияги была умна и сразу же все поняла: «Я стала такой же девой любви, о которых читала в романах! Что ж, мне некого в том винить, ведь матушка сама отдала меня в этот дом…»

И Мияги примирилась с судьбой, хотя временами ей становилось невыносимо горько. Она все более постигала тайны своего ремесла, и слава ее становилась все громче.

– Она просто красавица, – согласились все. – Куртизанки, достойной Мияги, давно не было в Кандзаки!

Многие оказывали ей внимание. Имя Мияги выбрал для нее сам хозяин – уж и не знаю, что он желал выразить этим.

…Вот как случилось, что она встретилась с красавцем Дзютабэем Кавамори и полюбила его. «Я не желаю видеть других мужчин», – сказала она ему. «Прекрасно!» – воскликнул тот и обсудил это дело с хозяином заведения.

– Как вам будет благоугодно, – ответил тот Дзютабэю. – До тех пор, пока вам не захочется взять ее в жены, Мияги