Тригей вместе с Жатвой и Ярмаркой спускается вниз и покидает орхестру.

Хор остается один.

ПАРАБАСА

Так иди же с весельем на радость! А мы отдадим на хранение слугамНашу утварь, кирки и веревки. Народ непутевый толпится у сцены.Здесь воришек не счесть. Так и шарят они, что стащить бы и чем поживиться.В оба глаза добро караульте! А мы обратимся к собравшимся с речью,Скажем зрителям все, что пришло нам на ум, и пройдемся дорогами мыслей.Надзирателям палками следует бить комедийных поэтов, что смеют,Выходя, пред театром себя восхвалять в анапестах и хвастать бесстыдно.Но когда справедливо, о Зевсова дочь, превосходного славить поэта,Кто соперников всех в комедийной игре одолел, став любимцем народа,То тогда наш учитель считает, что он и хвалы и награды достоин.Из поэтов один он противников всех уничтожил, кропателей, жалких,Кто над рубищем грязным смеяться привык, кто со вшами отважно воюет,И с разинутой пастью Гераклов прогнал, вечно жрущих и вечно голодных.Он с бесчестием выкинул их, от беды он избавил рабов горемычных,Суетящихся, строящих плутни везде, а в конце избиваемых палкой,Выходящих обычно из дома в слезах и затем только автору нужных,Чтобы раб-сотоварищ их мог поддразнить, над побоями зло насмехаясь:«Ах, бедняк, это кто ж изукрасил тебя? Или с тылу с великою ратьюНа тебя навалилась трехвостка? Иль ты к лесорубам попал в переделку?»Наш поэт устранил эту грубую брань, шутовство балаганное это,И большое искусство он создал для нас и высокую башню построилИз возвышенных мыслей, из важных речей, из тончайших, не рыночных, шуток.Не на мелкую сошку, ничтожных людей, ополчился поэт, не на женщин,Но с Геракловым мужеством в гневной душе он восстал на великих и сильныхОн прошел через страшный кожевенный смрад, через злости вонючей угрозу.Да, без трепета с первых шагов поднялся он на чудище с пастью зубастой,Чьи глаза, как у Кинны распутной, огнем, словно плошки, свирепо горели,А вокруг головы его лижущих сто языков, сто льстецов извивались.Его голос ревет, как в горах водопад, громыхающий, гибель несущий,Он вонюч, словно морж, он задаст, как верблюд, как немытая Ламия, грязен.Я взглянул на него, не дрожа, не страшась, я вступил с ним в смертельную битву.Ради вас, ради всех островов я в борьбу с ним вступил. И за это сегодняВы должны благодарностью мне заплатить и старинную дружбу припомнить.Я и в прежние годы, в счастливые дни, никогда по палестрам не шлялся,Соблазняя красивеньких мальчиков. Нет, я домой убежать торопился.Огорчал вас немного, и много смешил, и всегда надлежащее делал.Потому-то должны вы друзьями мне быть,Старики, и мужчины, и мальчики все,А вдвойне и особо плешивых прошуПосодействовать мне и в победе помочь.А когда победить мне удастся сейчас,На пирах, на попойках кричать будут все:«Дать плешивому это, плешивому то,И сластей и орехов! Не жаль ничегоДля того, кто хоть лысиной равен ему,Благороднейшему из поэтов!»

Ода

Муза, забудь про войну,К дружку своему подойди,Пропляши со мною!Свадьбы бессмертных, героев пиры,Игры блаженных прославь!Это удел твой, Муза.Если ж попросит тебя КаркинС его сыновьями сплясать,Не поддавайся, не верь,Льстивой не слушай просьбы!Все они — помни твердоПигалицы, плясуны-головастики,Карлики, козий помет, мастера на дурацкие штуки.Сам их родитель признался, что вечеромДраму, рожденную в муках,Утащила кошка.

Второе полухориеПышноволосых ХаритЗаветную песнь заведетПесенник искусный.Пусть он споет нам весною, когдаЛасточка лепит гнездоИ Морсима не слышно.Да и Меланфий[26] тогда молчит.Как мерзок мне голос его!В хоре трагическом шелОн и почтенный братец,Оба с Горгоньим зубом,Лакомки, гарпии, жрущие камбалу,Хахали гнусных старух, как козлы, оба брата вонючи.В рожу густою им плюнь блевотиною,Муза-богиня! Со мноюВ пляс пустись веселый!

ЭПИСОДИЙ ТРЕТИЙ

Тригей со своими спутницами спускается «на землю» и появляется у ворот своего дома.

Не шутка прямиком к богам направиться!Признаться вам, колени ломит здорово!Малюсенькими сверху вы казались мне.С небес взглянуть — вы подленькими кажетесь,Взглянуть с земли — вы подлецы изрядные.

Раб Тригея выбегает ему навстречу.

Мой господин вернулся?

Говорят, что да.

А что с тобою было?

Ноги долгий путьПерестрадали.

Расскажи нам!

Что сказать?

Встречал ли ты, чтоб кто-нибудь другой, как ты,По небесам шатался?

Нет. Блуждали тамДве-три души певцов дифирамбических.

А для чего?

Запевки крали в воздухеВесенне-вейно-мглисто-серебристые.

Скажи, а правду говорят, что на небе,Когда умрем, становимся мы звездами?

Все правда!

Кто же там звездою сделался?

Хиосец Ион.[27] Воспевал и прежде он«Звезду-денницу». Как скончался, на небеЕго прозвали все «Звездою утренней».

А это что за звезды? Полосой огняОни скользят по небу.

ВозвращаютсяОт богача-звезды с пирушки звездочкиС фонариками, и огонь в фонариках.

Теперь вот эту проводи скорее в дом!Ополосни лоханку, вскипяти водыИ постели для нас ты ложе брачное.А выполнив приказ мой, возвратись сюда!А я в Совет вот эту провожу сейчас.

Где ты достал девчонок?

Где же? Нá небе.

Не дам я и полушки за богов теперь:Они, как мы здесь, сводниками сделались.

Да, кое-кто живет и в небе с этого.Пойдем теперь.

Скажи лишь, чем кормить ееМы будем?

Да ничем. Не станет есть онаНи толокна, ни хлеба. У богов вверхуОна лизать амвросию приучена.

Что ж, полизать найдется для нее и здесь.

Раб уводит Жатву в дом.

Строфа 3

Сомнения нет у нас.Дела старика теперьИдут превосходно.

А скоро женихом меня увидите блестящим!

Завидуем мы, старик,Ты юность вернул себе,Ты лоснишься маслом!

Еще бы! А когда к груди прижму красотку Жатву?

Блаженней будешь ты тогда, чем плясуны Каркина!

И по заслугам. Это яЖука-навозника взнуздал,Спасенье эллинам принес,Чтоб все могли по деревням,Не зная страхов, по ночамИ спать и забавляться.

Помыта спереди и сзади девочка.Готов пирог. Коврижки подрумянены.Все приготовлено. За женихом черед!

Но Ярмарку должны мы отвести сперваИ передать Совету.

Это кто ж еще?Та самая, с которой во Бравроне[28] мыГуляли, нагрузившись молодым вином?

Та самая, добытая в трудах.

Ой-ой!Не зад у ней, а праздничное шествие!

Эй, кто здесь честный человек? Кому вручитьНа сбереженье эту вот красавицу?

А ты чего тут крутишься?

На Истме[29] яХочу занять палатку для приятеля.

Никто в опекуны не вызывается?

Иди сюда! Народу передам тебя.

Кивнул ей кто-то.

Кто же?

Арифрад кивнул.Он хочет получить ее.

Подлец, да онЕе обгложет, обсосет, как косточку.

А ты сперва на землю одежонку скинь!Совет, пританы! Перед вами Ярмарка!Взгляните, что за сладость вам вручается:Раздвинуть ножки стоит лишь немножечко,Для жертв местечко сразу приоткроется.А тут, глядите, кухня.

Хороша-то как!Понятно, почему она закопчена.Здесь до войны Совет пыхтел над вертелом.

И с Ярмаркою сможете вы завтра жеУстроить состязанья превосходные.На четвереньках, на коленках, бок о бок,Стоймя стоять, бороться врукопашнуюИ, умастившись, как бойцы кулачные,По-молодецки драться, жать, долбить, копать.На третий день устроите ристания.На ездока наскочит на лету ездок,Повозка на повозку рухнет с грохотом,Помчатся, задыхаясь, тяжело храпя,И здесь и там возницы, ниц простертые,Без сил, в бесчестье будут у меты лежать.Эгей, пританы, получайте Ярмарку!Гляди, как принял радостно притан ее,Что значит — не с пустою приходить рукойК начальству! А не то проходишь без толку.

Антистрофа 3