приподнялся и с гневными словами секундантам отойти в сторону «недрожащею рукою выстрелил в противника и слегка его ранил». Да, так вот вопрос: зачем он выстрелил, а не читал молитву? «Это крайнее душевное напряжение и сломило окончательно силы Пушкина и решило его земную участь» («судьбу» его), им «он и убит, а не пулею Геккерна» («Судьба Пушкина», стр. 151).

Ты заснешьНадолго, Моцарт!.. Но ужель он прав,И я не гений? Гений и злодейство —Две вещи несовместные…

Так, в «райской песне» этого таинственного своего «реквиема», поэт пророчески предугадал и объяснил, во всех ее подробностях, истинную, а не выдуманную «судьбу Пушкина»:

Он несколько занес нам песен райских,Чтоб, возмутив бескрылое желаньеВ нас, чадах праха, после улететь!Так улетай же!..

Страшны эти слова о «бескрылом желаньи», и они страшны не для одной той минуты, когда были сказаны, как и весь этот Requiem в психологической части своей есть вековечное создание.

«Мы знаем, что дуэль Пушкина была не внешнею случайностью, от него не зависевшею, а прямым следствием той внутренней бури, которая его охватила и которой он отдался сознательно, несмотря ни на какие провиденциальные препятствия и предостережения. Он сознательно принял свою личную страсть за основание своих действий, сознательно решил довести свою вражду до конца, до дна исчерпать свой гнев. Один из его ближайших друзей, князь Вяземский, в том самом письме, в котором он описывал его христианскую кончину, обращаясь назад к истории дуэли, замечает: „Ему нужен был кровавый исход“. Мы не можем говорить о тайных состояниях его души, но два явные факта достаточно доказывают, что его личная воля бесповоротно определилась в этом отношении и уже не была доступна никаким житейским воздействиям, — я разумею: нарушенное слово императору и последний выстрел в противника» (стр. 153).

— «Так улетай же!..»

1897