Ивона Ду Амарал Перейра
ВОСПОМИНАНИЯ САМОУБИЙЦЫ
Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко
Я посвящаю эти страницы щедрости выдающегося жителя Духовного Мира, к которому меня связывает чувство благодарности, которое, как мне кажется, будет существовать и за пределами этой жизни. Если бы не заботливое внимание этого просвещенного представителя учения Духа — который обещал, в сверкающих страницах томов, которые он оставил на Земле о философии спиритизма, откликнуться на призыв любого сердца, обращающегося к нему за помощью с намерением развиваться, когда он перейдет в невидимый план, при условии, что благосклонность небес позволит это, — потерялись бы записи, которые с 1926 года, то есть с дней моей юности и рассвета моей медиумности, которые вместе расцвели в моей жизни, я тяжело собирал от духов самоубийц, которые добровольно приходили на собрания старого спиритического центра в Лаврас, в одноименном городе на крайнем юге штата Минас-Жерайс, и в руководстве которого я состоял некоторое время. Я говорю о Леоне Дени, великом апостоле спиритизма, столь почитаемом последователями великой философии, и у которого у меня есть все основания считать, что именно он вдохновлял меня на компиляцию и написание данной работы.
На протяжении почти двадцати лет я имел счастье ощущать внимание такой благородной Сущности из Духовного Мира, которая обращалась ко мне с высшей благодатью, вдохновляя меня в один день, давая советы в другой, вытирая мои слезы в решающие моменты, когда болезненные отказы становились для меня необходимым искуплением на пути пробуждения моего… сознания, все еще погруженного в позор последствий суицида в прошлой жизни. На протяжении двадцати лет я, так сказать, жил с этим почтенным братом, чьи уроки наполнили мою душу утешением и надеждой, и чьи советы я всегда старался воплощать в жизнь. Сегодня, как никогда, когда моя жизнь уже склоняется к закату, он говорит мне еще более нежно в уединении скромного уголка, где были написаны эти строки.
Среди множества душ самоубийц, с которыми я взаимодействовал через медиумные способности, которыми обладаю, одна выделялась своей постоянностью и симпатией, с которыми она всегда почитала меня. И, прежде всего, это была её слава, оставленная в литературе португальского языка, ведь речь шла о плодовитом и талантливом новеллисте, обладающем такой широтой культуры, что до сих пор я задаю себе вопрос, почему она так благоволила мне, несмотря на то что я была такою тёмной, имеющей лишь скромный интеллектуальный багаж, а могла предложить лишь уважительное сердце и уверенность в принятии учения, поскольку в то время я даже не обладала знанием теории в этой области!
Мы будем называть его в этих страницах Камило Кандиду Ботелью, даже вопреки его собственному желанию быть упомянутым под своей истинной идентичностью. Этот благородный дух, с которым меня связывали мощные духовные чувства, часто становился видимым, довольный тем, что чувствует себя любимым и принятым. Тем не менее, до 1926 года я лишь иногда слышала его имя. Я не знала даже о его богатом и ученом литературном наследии. Однако он открылся мне на одном из сеансов.
Эксперимент, проведённый на усадьбе полковника Кристиано Жозе де Соузы, бывшего президента «Центра спиритизма Лавраса», где он передал мне своё первое сообщение. С тех пор, в ходе обычных сеансов или интимных встреч, проходивших в частных домах, либо же в тишине моей комнаты в позднее время ночи, я получал заметки, периодические новости, письменные или устные сообщения, литературные эссе, настоящие репортажи о случаях самоубийств и их печальных последствиях за гранью могилы, в трудный для меня период. Однако гораздо чаще меня вырывали, он и другие друзья и духовные защитники, из телесного заключения, чтобы тем самым удобно и эффективно расширить мой опыт и диктовки. Тогда мой дух воспарял, чтобы общаться в невидимом мире, и сообщения больше не были написаны, а рассказывались, демонстрировались, показывались моей медиумной способности, чтобы при пробуждении мне было легче понять то, что, по бесценной милости неба, могло мне помочь в его описании, ведь я не была писателем, чтобы сделать это самостоятельно.
Эти страницы, по сути, не были психографированы, так как я чётко видела и слышала описанные здесь сцены, ясно видела персонажей и места, с абсолютной ясностью и уверенностью, как будто я их посещала и была присутствующей везде, а не просто получала информацию через простое повествование. Если описывался какой-то персонаж или ландшафт, его конфигурация немедленно определялась, в тот момент, когда сверкающее слово Камило или волновая вибрация его мысли их создавали. Так, именно таким поэтическим образом, чудесным образом, я получила долгую серию литературных эссе, предоставленных обитателями невидимого мира, которые до сих пор хранятся в шкафу.
Духи, которые меня поддерживали, использовали психографию только для написания рецептов и небольших инструктивных сообщений, касающихся окружающей нас среды, в которой мы работали. И я действительно могу сказать, что именно благодаря этому странному сосуществованию с духами я испытал те часы счастья и радости, которые наслаждался в этом мире, как бальзам на испытания, которым я должен был подвергаться перед великой бедой.
Тем не менее, сообщения и записи, сделанные при пробуждении, были довольно неопределенными, не имея ни романтического аспекта, ни доктринальных выводов, которые позже создал их компилятор, смягчив их для передачи горькой, но необходимой истины, актуальной для нашего времени. Читатель может задаться вопросом, почему сам Камило этого не сделал, ведь у него были на это способности. Я отвечу, что на данный момент мне это также неизвестно, как и любому другому. Я никогда не спрашивал духов о причине этого явления. С другой стороны, в течение почти четырех лет я оказался в состоянии невозможности поддерживать нормальный обмен с духами по причинам, не зависящим от меня. И когда существующие барьеры упали, автор сообщений лишь откликнулся на мои многократные призывы, чтобы уведомить меня о своем предстоящем возвращении в планетарное существование. Я тогда оказался в сложной ситуации, чтобы написать, придавая доктринальный и образовательный аспект откровениям, данным моему духу во время магнитного сна, которые я знал, что благородные сущности, оказывающие мне помощь, желали, чтобы они были переданы обществу, ведь я не была писательницей и не имела способности попытаться осуществить этот опыт самостоятельно.
Поэтому я отложила их в забвение ящика стола и молилась, прося о помощи и вдохновении. Я молилась, однако, в течение восьми лет ежедневно, чувствуя в своем сердце жар живого пламени интуиции, шепчущего мне ждать будущего, не уничтожая старые манускрипты. И вот,
